— Будет тебе адрес… Ладно, завтра к вечеру вернусь. Иди, вон уже и трамвай к остановке покатил.

Агафон крепко обнял парня, а потом стоял и махал снятым картузом вслед. Может, это кто из благородных предпочитает долги забывать. А простые люди — они данное слово держат крепко. Особенно, когда жизнью кому-то обязан. И пусть это всего лишь маленькая девочка, но Агафон помнил, как в юности всем селом сжигали погибшую от нападения нежити семью. И как воспоминания иногда темными ночами приходили и заставляли просыпаться с криком и в холодном поту. Поэтому помочь человеку, который кровью платил за то, чтобы кроху от Тьмы оградить — святая обязанность любого нормального человека. Ведь нет больше у крестьян и работяг других защитников. Только свои тайные кудесники, стоящие на страже жизни и смерти. На церковников надежды мало. Да и не хватает официальных борцов с нежитью на огромные просторы. Вот и приходится самим выкручиваться.

***

Коленька Михеев терпеть не мог, когда его называли «ласкательно». Но как еще можно называть младшего помощника княжеского секретаря, который смахивал на пухлого пупса, а не серьезного молодого человека. Даже когда нанимали на работу, сам Мстислав Святославич бросил, с трудом удерживая улыбку:

— Значит, Коленька. Прибыл с представлением на новое место службы… Какие у тебя отметки были в университете? Все «с отличием»? И хорошо. Мне бестолковые не нужны. Гнат, прими его под свою руку.

Как Гнат Гордеевич принял, так и закрутилось. Поездки по всей губернии и соседям, бесконечные встречи, согласование кип документов, подготовка совещаний и невообразимое количество сопутствующей работы. Но — испытательный срок прошел с честью, теперь уже в штате и оклад в два раза выше, чем мечтал. Четырнадцатый ранг, а через два месяца обещают коллежского регистратора, это уже тринадцатый. И все — в девятнадцать лет, пока бывшие дружки по университетским гульбищам штаны в присутствиях протирают и все еще в очереди на будущие позиции. Но чего стоит такой стремительный старт…

— Бдеть. Лишнего не болтать. Но все в рамках оговоренного британцу предоставлять немедленно. А вечером, как господин Стаффорд в гостиницу с помощником вернется, так отчет пишешь. Подробнейший. Где ходил, что делал, с кем общался. Со стороны за гостями будут присматривать, это само собой. Но ты — рядом, на расстоянии протянутой руки. Поэтому и спрос с тебя более чем серьезный.

Убедившись, что Коленька проникся и готов свернуть горы после очередной накачки, черноволосый худощавый мужчина вручил помощнику тонкую папку и жестом отправил на выход из кабинета. Гнат Гордеевич был личным и бессменным секретарем князя уже двадцать лет. И Мстислав не собирался его менять. Шептались, что в юности Гнат телом прикрыл благодетеля во время поездки на границу с Персией. То ли кто-то сумел ювелирно наемного убийцу на столь серьезную мишень вывести, то ли просто звезды неудачно сложились и небольшой инспекционной группе не повезло на контрабандистов напороться. Но — после того случая молчаливый порутчик выписался из госпиталя и был комиссован по ранению на пенсию. Где не пробыл и дня, заступив сразу на новую должность. Работал, успевая совмещать серьезную загрузку по основным задачам с учебой. И теперь уже какой год держал разветвленное хозяйство детинца в ежовых рукавицах. Был строг, требователен, но своих людей отбирал штучно, ценил и без нужды никогда даже голос не повышал. Потому как работали у него не за страх, а за совесть. Как и он — для князя.

Поклонившись, Михеев вышел в коридор, освободив кабинет следующему посетителю. Коленьке же предстояло теперь добраться до «Отеля на Прусской». Для столь важных гостей власти города расстарались и сняли номера в самом дорогом заведении Новгорода. Номера с позолотой, личный повар для каждого из господ, кто заселился в люкс. Еще и помощник княжеского секретаря. Пусть и младший, но с кучей грозных писем «оказывать любое содействие». Даже отдельно человека из полицейского управления прикомандировали. С двумя дюжими молодцами на подхвате, вместительной каретой и четверкой вороных.

Англичанин Коленьке понравился. Высокий, нос с горбинкой. Остатки светлых волос тщательно подстрижены и покрыты лаком. Второй гость — младший сержант Драммон — все время молчал и лишь следовал тенью за инспектором. Эйли же сразу взял быка за рога. Просмотрел пакет документов, достал карту города с пометками и предложил план будущей совместной работы. Университет, затем больница и место гибели хиванского купца. С собой — два ящика с оборудованием, за сохранность которых Коленька отвечает головой. В остальном — вопросов больше нет, можно ехать.

Вот так — все четко, по деловому. Ну, раз вопросов нет, то карета подана.

В университете их уже ждали. Профессор Лядов не поленился, спустился в огромное фойе, дабы пожать руку иноземному пинкертону. Поинтересовался, нужен ли переводчик, на что мистер Стаффорд на ломаном русском ответил:

— О, спасибо вам, лишний это. Я говорить и понимать все. Было интересно, гостил Зевеке, учил. Может, чуть грамматика ошибаться, но помех в работе не иметь. Лишние люди нужда нет, сами справиться.

— Да? Тем лучше! А то у нас исследования по сложной теме, каждого из студентов и лаборантов должны утверждать и в детинце, и в епископате… Пройдемте, господа. Я покажу, что от нечисти осталось.

Больше похожий на усохшую от старости каланчу, Эдуарт Мартынович поспешил вперед, успевая негромко ввести в ход дела сыщика:

— Тварь нам из больницы сразу привезли. Вместе с железкой, которой по голове досталось. Обычный шипун, ничего выдающегося. Правда, подобная гадость дохнет в нашем плане бытия где-то за пару недель, потом дымом исходит и все, только тонкими заклятиями можно место смерти обнаружить. Но если в эту реальность проваливается или место кормления устраивает, то может надолго осесть. Правда, тогда нежить может и простой человек прибить, потому как уже границу миров совсем пересекла и тут вместо крысы отбросы подбирает.