Два предыдущих пункта определяют третий. Это сектантско-тусовочный характер нашего левого движения. По Тарасову наши левые могут организовать лишь нечто из двух крайностей: либо они создают догматическую секту, где заучивают наизусть цитаты вождей и где нельзя сказать против этих вождей ни слова, либо же сбиваются в тусовку, и тогда вся их деятельность сводится к совместному распятию алкоголя и редкой подклейке ужасного качества листовок. В лучшем случае они могут провести «оранжевую» акцию.

В конце концов оказывается, что наши левые не могут повести за собой массы. А уж том, чтобы организовать революцию (тем более удачную) – им и мечтать не следует.

Всё это безусловно верно. Тут Тарасов абсолютно прав.

Но тут же возникает очевидный вопрос: что нам со всем этим делать? Как исправить ситуацию?

Тарасов отвечает на этот вопрос. Правда, если о кризисе он пишет легко и бойко, легко ориентируясь в нём, то здесь он говорит куда осторожней. На вопросы о том, что делать и как быть, Александр Николаевич всегда отвечал уклончиво и лишь в общих чертах. Однако из его ответов можно составить вполне целостное представление об этом.

Что же должны сделать наши левые для того, чтобы добиться успеха?

Отвергнуть догматические мифы сталинистского, троцкистского, анархического и «нового левого» характера, отказаться от устаревших методов политической борьбы

Засесть за книги и заняться выработкой новой революционной теории. Для того, чтобы такую теорию выработать, им необходимо внимательно проанализировать опыт и причины неудач революционеров прошлого, описать и исследовать современную отечественную и мировую реальность, сделать из этих исследований практические выводы.

Исходя из предыдущего пункта, выработать новую стратегию борьбы с капитализмом, разработать новые тактические приёмы борьбы, с ним, новые методы ведения открытой и тайной политической борьбы, боевых действий и пропаганды.

Создать новую, принципиально отличную от господствующей массовой революционную культуру, а после навязать эту культуру широким слоям населения, – в первую очередь молодёжи.

Создать мощные и при этом максимально непрозрачные для классового врага структуры, максимально расширить влияние левых на общество через эти структуры, подготовить «освобождённые зоны», где в условиях секретности успешно можно было бы готовить будущую революцию.

Наконец, поднять народное восстание, свергнуть правительство, расправься с буржуазной оппозицией и совершить эту самую революцию.

С этими пунктами вряд ли кто-нибудь станет спорить. В своих предложениях Тарасов также абсолютно прав.

Правда, гораздо интереснее становится тогда, когда речь не о таких общих материях, как революционная культура вообще, – а о чём-то более конкретном. Тут обнаруживается Главный недостаток всех тарасовских концепций. Здесь мы видим причину поражения Тарасова.

Если кратко, эта причина такова: Александр Николаевич верно указал, куда нужно двигаться российским левым, однако же сам это движение возглавить не смог.

Но это – обще. А теперь давайте конкретно.

Тарасов одним из первых начал писать о том, что российский капитализм – это капитализм периферийный. Поверьте, в начале девяностых для большинства левых это было открытием. Равно как и само разделение мира на центр и периферию. Именно Тарасов первым определил Россию и постсоветские страны вообще как новую периферию. Именно он первым обнаружил очевидные схожести в социально-экономическом положении России и стран Латинской Америки. Именно этот человек первым сравнил нас с Бразилией. К сожалению, дальше Тарасов не пошёл, и это плохо. Во-первых, остался невыясненным важный вопрос: является ли Россия периферийной или всё-таки полупериферийной страной? Сам Тарасов отвечал на этот вопрос вполне однозначно: Россия – периферия, хотя и претендует на звание полупериферии. На самом деле вопрос сложнее, чем кажется. Тема нуждается в специальных исследованиях. С одной стороны, если брать данные по ВВП на душу населения и средней зарплате, – выясняется, что наша страна уступает некоторым странам Африки. Многие российские регионы по этим показателям находятся на уровне самых отсталых стран Третьего и даже четвёртого мира. Многие регионы у нас давно уже превратились в настоящие зоны социального бедствия. Там практически не осталось производства, а поэтому процветает безработица. Инфраструктура там не ремонтируется и не обновляется. Новых домов не строится, старые не ремонтируются. Это де касается и дорог. Деградация жилого фонда в настоящее время ощущается там всё сильнее. Население массово превращая в маргиналов, люмпенов, совершенно неимущих пауперов. Многие из местных жителей от отчаяния спиваются, начинают употреблять наркотики, воровать. Организованная преступность давно укоренилась в подобных районах. Коррупция пронизывает всю жизнь этих областей. Тем не менее, Россия является крупной империалистической страной. Конечно, современный российский империализм – это «империализм бедняков», субимпериализм страны Третьего мира. Однако это тоже империализм, и он тоже может представлять немалую угрозу. У нашей страны есть и другие признаки типичной полупериферии. Таким образом, перед нами встаёт вопрос: Россия всё-таки полупериферия (так же, как и Бразилия или Аргентина) или всё-таки чистая периферия (как Колумбия и Гватемала). Вопрос отнюдь не праздный. От ответа на него целиком зависят стратегия и тактика нашего будущего левого движение.

Тарасов много лет исследовал вооружённую борьбу (в первую очередь партизанскую) в странах периферии и центра, однако так и не дал ответов на два самых важных вопроса. Во-первых, адекватна ли герилья сегодняшнему моменту? Не устарела ли партизанская борьба как метод? Во-вторых, актуален ли этот опыт для современной России? Можно ли развернуть здесь партизанскую войну по примеру некоторых стран Латинской Америки? Современная практика показывает, что герилья, по всей видимости, уже начала устаревать. Последний раз партизанское движение левого толка победило в Непале десять лет назад. Тогда маоистам удалось прийти к власти. Однако для того, чтобы сделать это, им пришлось расстаться с классической маоистской концепцией трёх стадий партизанской войны. «Деревня» в их случае не смогла захватить «город» собственными силами, организовать восстание в «городе» так же не получилось. Пришлось сначала вступить в коалицию, а уж затем при помощи сугубо политических методов пробивать себе дорогу к власти. Однако на этот успех приходится множество неудач. На Филиппинах, в Колумбии, в Перу, в Чьяпасе, в других странах Латинской Америки, где партизанские движения не были уничтожены в годы неолиберальной наступления, – герильи к настоящему времени окончательно увязли в затяжных и совершенно бесперспективных войнах. Надежд на победу у них сейчас практически нет. Правящие в тех странах военные режимы уже давно научились эффективно бороться против партизан. Им помогает Америка, помогают страны Европы. К сожалению, в большинстве стран Латинской Америки, Азии и Африки партизаны в настоящее время победить не могут. Следовательно, необходимо думать, как вернуть себе инициативу. Необходима новая стратегия и тактика борьбы. Возможно, она будет включать в себя и элементы городской и сельской герильи, но вообще это сложный вопрос, требующий специального исследования.

Третий вопрос неразрывно связан со вторым. Насколько уместны проводимые Тарасовым параллели между Россией и Латинской Америкой? Безусловно, положения в наших странах до определённой степени сходно. Многие социально-экономические процессы у нас также едины (к примеру, образование в Бразилии и Аргентине уничтожается точно так же, как и у нас). Однако этот относится далеко не ко всем протекающим в регионах тенденциям. Так, в Латинской Америке мы видим рост промышленного производства, как следствие быструю урбанизацию, сокращение сельского и быстрое разрастание типичного промышленного пролетариата, численный и рост и развитие профсоюзов, разрастание и усиление левых партий. В России мы наблюдаем прямо обратные процессы: деиндустриализация, рост безработицы, маргинализацию и люмпенизация населения целых регионов, постепенная деградация политической сферы, постепенное ужесточение правящего режима. Причин у этого явления много, но главная из них – сырьевой характер экономики России и очевидная избыточность населения при таком её характере. Следовательно, возникает вопрос о том, может ли быть заимствован политический опыт стран Латинской Америки, а если может, – то какой? Это связано в том числе и с использование партизанского опыта. В настоящее время у нас в стране нет условий для возникновения массового партизанского движения. История приморских партизан это превосходно показала. Небольшая группа была быстро разгромлена, а на смену ей не пришло ничего. За прошедшие с тех пор десять лет никаких новых герилий в Приморье или других депрессивных районах так и не появилось.