— А что вас обоих вообще вдруг, ни с того ни с сего потянуло на усиленную самоподготовку?

— Так два важных события и помогли нам определиться. Первое: Сама победа в войне и Парад Победы в Москве. Второе: награждение летом сорок пятого года орденом Ленина всего нашего комсомола. И нам тогда так обидно стало, что не успели повоевать! Не успели лично защитить свою родину! Ничего не успели… И что оставалось?.. На великие стройки, куда ринулся комсомол, нас не отпускали. Вот и пришлось дать себе клятву: учиться так, как завещал великий Ленин и как учит нас товарищ Сталин. И чтобы не было стыдно перед погибшими родителями, родственниками и остальными посельчанами, павшими в боях.

От прозвучавшего пафоса, Берия скептически поджал губы, выждал паузу, и буркнул:

— Ладно… Допустим… А вот что ты скажешь по поводу неожиданной карьеры своих родителей и удачного перевода опекуна твоей… мм, супруги?

— Скажу! — обрадовался парень. — Скажу, что счастлив и горжусь такими родителями! Раз партия и правительство отметили их качественную работу на прежних местах, выдвинув сейчас на такие ответственные должности, значит, они это заслужили!

Вроде бы всё правильно говорил, как и положено молодому, восторженному юнцу. Хотя в сердце тревожно ёкнуло: «Не слишком ли я поспешил с этими переводами?» Но теперь уж чего жалеть-то о проделанной работе?

И всеми силами, пусть и мягко, неназойливо, Киллайд пытался прорваться в чужое, ментальное пространство. Постепенно у него это стало получаться. Стали проскакивать несколько хаотично образы и мысли опасного собеседника:

«Чего этот засранец себе позволяет? Неужели насмехается, умник хренов?!» «И наглец ещё тот: все конфеты моей матери пожрал!» Чуть отдалённое: «И ведь явно за этими переводами кто-то стоит! То ли благодарный пациент, то ли тайный учитель и наставник?.. Неужели Ахутин так расстарался?.. Да и министр Морозов как-то себя в последнее время странно ведёт… Многие неясности вскрыл, с хищениями борется аки лев с мышами и грудью отбивает все нападки на первый мед и на лабораторию ветеринарии…» И уж совсем не по теме, но однозначно из разряда сенсаций: «Опять эта Валя Истомина ночевала в спальне у Сталина! Ушла в четыре… Вот же сучка!.. И никак её оттуда не уберёшь!..»

Про тайную, как бы третью жену вождя, Шульга-Паркс слышал. И даже намеревался в прошлой жизни с ней пообщаться, так как прожила эта женщина довольно долго, умерев в 1995-ом году, пережив даже развал СССР. Но общения так и не получилось, по разным причинам, в том числе из-за проживания в те годы в иных странах самого мемохарба. А писали об этой связи разное, присущее жёлтой прессе. Так что верить написанному было бы глупо, в том числе и тому факту, что именно Истомина, якобы отравила Сталина, поставив ему бутылку с отравленной минералкой. И причина, мол, вполне весомая: месть за несправедливый арест, после которого Валентину чуть не уничтожили в лагере на Колыме.

И вот теперь, вполне официальное подтверждение. Потому что вряд ли главный куратор МВД получает ошибочную информацию или сам выдумывает специально подобные сведения.

«Вот и новое белое пятно истории приоткрылось! — рассуждал мемохарб, продолжая вполне активно общаться со своим крайне опасным собеседником. — И ведь к этой подавальщице Истоминой тоже никак близко не подберёшься. Она почти безотрывно возле Сталина, на ближней даче… Или у неё бывают выходные и она наведывается в город?.. Надо ещё лучше покопаться в сознании телохранителей Берии. Наверняка что-то знают…»

Потому что повышать резко свои усилия, прощупывая Лаврентия, выглядело опасным. И так аза поглядывал на парня с подозрением, не скрывая своего скепсиса и мысленно поругивая юного гения:

«Гляди как, какой честный комсомолец и преданный Родине патриот! И ведь как лихо, умно отвечает на мои вопросы. Но что хуже всего: совершенно меня не боится, гав…юк! Странно это… Но и придраться больше не к чему!.. Надо копать дальше и попытаться отыскать, кто его сюда отправил и почему так плотно курирует».

Более чем получасовая беседа закончилась озадаченным недовольством Лаврентия и потным перенапряжением мемохарба, выраженным в мокрой спине. И всё-таки парень попытался пойти на полный контакт, соприкоснувшись с кожей кавказского аза:

— Наверняка вы много работаете, Лаврентий Павлович, потому что выглядите явно уставшим. Не хотите пятиминутный лёгкий массаж, придающий несколько капелек бодрости? А то и на десять минут?

Хорошо просматривалось намерение пациента отказаться. Но юный студент выглядел таким безобидным, искренним и чистосердечным, что старый и опытный большевик таки поддался искушению. Только уточнил:

— Как это будет выглядеть?

— Как всегда: просто лёгкие поглаживания шеи с затылком и небольшие нажатия на плечи. Даже китель снимать не надо.

— Хорошо. Пробуй.

Парень встал у Берии за спиной и положил ему руки на затылок. При этом не переставал говорить мягким, тихим голосом всякую околесицу. Как бы признавался, что умение взбадривать человека, он освоил сравнительно недавно, не прошло и года. И скорей всего это умение досталось от прабабки, которая была весьма искусной, известной травницей.