Узнать, услышать, задвинуть подальше все мысли о том, что с ним такого точно случится не могло.

Ярослав знал об этом состоянии не понаслышке. И слушая собственную мать, видел себя в ее лице, осознавая глубину несчастья этой женщины. Так никогда и не узнавшей, что можно быть счастливой.

– С каждым днем все чаще слышала голос в голове, будто твой отец в сотый раз повторял, что ты источник проблем, - шептала, раскачиваясь из стороны в стороны, сдавленно выдыхая, будучи на грани истерики. – Очнулась стоя над твоей кроватью с подушкой в руках, среди ночи. Не помня, как вышла, зачем и почему. Что пыталась сделать, лишь голоса говорили: давай, закончи. А после прекрати свое жалкое существование! Ты не достойна жизни, это ты во всем виновата!

Сорвалась на крик, сотрясаясь рыданиями. Ярослав ощутил, как сжалось все внутри, выкручивая наружу спрятанные в темных шкафах эмоции. Осторожно отпустил Раису, почувствовав ее толчок и поддавшись порыву обняв Ингу, крепко прижимая к себе. Позволяя заливать горючими горькими слезами свою куртку, укачивая словно ребенка.

Это оказалось очень болезненно – видеть и слышать правду. Настолько, что дышалось с трудом, а глаза обжигал ледяной ветер, срываясь сверкающие капли, затаившиеся под мелким дождем. Коснулся светлой макушки губами, прикрывая глаза, тихо шепча в ответ:

– Ты никогда ни в чем не была виновата. Никогда.

И сам в это верил, отпуская обиду, позволяя ей раствориться в воздухе, наполненном запахом влажной земли. Там на кладбище под усилившимся дождем на влажной земле между ними тремя осталось много сказанного. О том, как Инга пыталась лечиться, судорожно пытаясь вернуть сознание, как думала, что, оставляя сына с отцом, который до ее ухода никогда не поднимал на Ярослава руку, делает лучше. Выбирает меньшее зло из возможных. Глупая вера, что именно она была источником проблем не дала увидеть всю картину.

Глотая слезы Инга слушала о самом большом зле, которое когда-то повстречала, надеясь убежать из Ада. Ежедневные побои, бесконечные любовницы, мачехи, одна из которых проявляла совсем нематеринские чувства. Первая учительница, а с ней ненависть к себе самому. К отражению в зеркале, к тому, кому каждая из них шептала: «я люблю тебя». Одна фраза из трех слов, разрушившая до основания личность человека, разучившегося любить до одной единственной встречи.

Они распрощались с Марселем поздно вечером. На улице становилось совсем темно, вдалеке зажигались огни, а Инга с Раисой двинулись к выходу, оставив Ярослава у могилы, давая ему время. То, о котором он попросил лично.

Наклонившись, поправил разложенные на могиле букеты, выдохнув:

– В каком бы ты сейчас не был месте, отец, хочу, чтобы ты знал: я прощаю тебя. За все. За каждый удар, слово, боль, что причинил. Забирай это и уходи из моей жизни. В ней для тебя больше нет места.

Оставил позади человека, всю жизнь сопровождавшего даже после смерти. Больше не было голоса, не слышался презрительный смех. Осталась одинокая могила, постепенно уходящая в землю, скрываясь с людских глаз.

За воротами их уже ждало такси и недовольный сторож. Пришлось подкинуть денег, дабы не ворчал, скользнув в теплый салон к двум прижавшимся друг к другу женщинам. Обернулся назад, посмотрев на лица, затем к водителю, уточнившему адрес:

– На Карла-Маркса 83?

Квартира его матери, а в ее глазах надежда.

– Да, - коротко ответил, заметив легкую улыбку на губах Раисы. Для нее весь день, как один сплошной поход в зазеркалье. Мир, где нет любящего отца с матерью да целой бригады полицейских, готовых встать на защиту девичьей чести. Подполковник Кошкин никогда не посмел бы словом или делом оскорбить своих жену с дочерью. Это Ярослав понял давно и сразу. В тот момент, когда увидел в первый раз в квартире Раисы, когда на новогодних праздниках сидел напротив. Слушая ехидные шуточки про «выхухоля белобрысого обыкновенного», а после вымаливал на коленях второй шанс на собственное счастье.

Эта семья была другой. Рая была другая. И любовь ее тоже была совсем не той, которую он видел и чувствовал раньше.

– У меня немного не прибрано, - смущенно произнесла Инга, стоило им войти в уютную двухкомнатную квартиру. Несмотря на такую несовременную, невесть откуда взявшуюся одежду, дома у нее по-домашнему тепло. Стены украшены картинами, демонстрирующими прекрасную природу края, кое-где сувениры, сделанные своими руками. На стареньком раскладном диване в гостиной – плед, сшитый собственноручно из лоскутков теплой ткань в удивительную вещь. Шторы, подушки, накидки – все украшало самую обычную мебель, стены и шкафы. Рая с осторожностью прошла внутрь, повесив влажную куртку на крючок, разглядывая коллекцию живописи на стене вдоль всего коридора.

– Так вот откуда этот талант, - улыбнулась невольно, покосившись в сторону Ярослава, вставшего рядом и сунувшего руки в карманы.

– У меня так не получается, я больше по фотографии, - рассеяно ответил, слыша, как гремит его мать чашками на кухне, ставя чайник, дабы они могли согреться после того, как изрядно промерзли на кладбище.

 - Но ты на нее очень похож. Во всем, - затаив дыхание произнесла, ощущая горечь на языке. – От характера до внешности.

– Ну, я ведь ее сын, верно? – улыбнулся хитро, подмигнув в ответ, скользнув рукой по талии, разворачивая к себе лицом девушку, замечая грусть в синих глазах и с удивлением провел костяшками пальцев по бархатистой коже щеки. – Ты чего?