– И что понял? – спросила тихо, заметив яркую, ослепляющую улыбку в ответ на свой вопрос.

– Я так долго позволял своим обидам и ненависти копиться в душе, что сам не заметил, как течение моей жизни замерло. Будто замерзло, скованное глыбами многотонного льда. И пока не осознал, что теряю нечто важное, настолько, что вся эта попытка защититься от окружающего мира, от тебя - она не стоит того. Только тогда я позволил себе жить по-настоящему.

Раиса сглотнула выпрямляясь. Она уже не раз слышала от него подобные слова. Но казалось только сейчас он действительно был готов отпустить все, оставить прошлое в прошлом и продолжать жить дальше.

– Ты действительно готов это сделать? – спросила на всякий случай, затаив дыхание, и Ярик кивнул, протянув руку, убирая прядь волос ей за ухо, скользнув подушечкой большого пальца по нежной коже лица, отчего мгновенно захотелось замурлыкать.

– Именно поэтому я здесь. Чтобы закончить все там, где это началось, - отозвался, хмыкнув негромко, вздыхая полной грудь. – Мне кажется, пора услышать другую версию моей жизни, рассказанную женщиной, которая возможно любила меня так сильно, что была вынуждена выбирать из двух зол меньшее.

– Ты готов встретиться с матерью, верно?

Он кивнул, прикусывая губу, отвернувшись и задумчиво разглядывая пляж в самом низу, где развились люди в легких ветровках несмотря на прохладу первых майских дней.

– Знаешь где она живет? – снова спросила Раиса, подойдя ближе и Ярослав посмотрел на нее озорным взглядом.

– Знаю. Но встретимся мы не там.

– А где? – удивилась, переплетая их пальцы в замок, взглянув в лицо хмыкнувшего Тасманова.

– Для этого пришлось позвонить ей посреди ночи. Задать один единственный вопрос и получить ответ. А затем найти одно местечко, куда уверен, никто не заглядывал уже почти десять лет, назначив там встречу, - улыбнулся, вспоминая ночной звонок ошарашенной, едва проснувшейся Инге. Это был душевный порыв после разговора с Ириной. Ничего кроме приветствия, ее тихого: «Ярослав» и его собственного вопроса:

– Ты все еще хочешь увидеться?

Она хотела, а он почему-то в этом не сомневался. Скорее задал вопрос, потому что сказать больше было нечего. Но место для их общения выбрал сам, то, которое Инга, как и сам Тасманов, избегала много лет.

– Где же?

– На могиле Марселя Георгиевича Суздальского. Моего отца.

На центральное хабаровское кладбище можно было доехать на первом маршруте троллейбуса. День выдался мрачный, хмурое небо грозилось вот-вот сдобрить головы нерадивых прохожих неприятной моросью, а прохладный ветер пробирался под легкие куртки и ветровки, пробирая до самых костей. Пока ехали молча, Раиса долго не могла найти слова, чтобы сказать хоть что-то. Любая фраза, какие-нибудь поддерживающие предложения, способные вытянуть Ярослава из задумчивости, с которой он смотрел в окно, глядя на проносящийся мимо транспорт и дома, что они проезжали.

Ничего. В голове пустота, на душе тоска, а в руках букет из роз в количестве равном 24 штукам.

Время для посещения не самое лучшее: после обеда. Ближе к вечеру, они могли попросту не сразу найти могилу Марселя Суздальского, получив информацию от ритуальной службы при городском морге. Как, когда Ярослав успел обсудить с ними этот вопрос - девушка не знала. Да и не очень хотелось, учитывая все обстоятельства. Наверняка задавались вопросом о беспечности единственного сына мужчины, не пожелавшего похоронить его с достоинством и предоставив это на поруки государства.

– Говорят, у вас куча творческих людей похоронено, - подала голос, стараясь не думать о том, как все пройдет дальше.

– Погибшие в Чечне, разбившиеся на самолетах, умершие при исполнении, расстрелянный по приказу НКВД Задверняк. Куча всего, - отозвался Ярик, не отрываясь взгляда от улиц за окном, пожимая плечами. Немного сжала пальцы, слыша тихое шуршание крафт-бумаги, вздыхая едва слышно.

– Думаешь она придет? – вновь задала вопрос. Внимательно глядя на красивый профиль, пока он не повернулся. Горько усмехаясь.

– Придет. Потому что нам всем есть что ему сказать.

Первой их встретила белая небольшая часовня, располагающаяся у самых ворот кладбища. Дальше план-схема, показывающая разделение огромной территории на сектора: кладбище хабаровчан, мусульманский сектор, небольшой участок, выделенный под японские захоронения. У самой часовни в серой куртке, прижимая к груди несколько гвоздик стояла Инга. Ее взгляд, устремленный на крест в куполе был рассеян и немного печален. Она перекрестилась, поправляя на голове коричневый платок, обернувшись в тот момент, когда они почти подошли. Словно почувствовала, слабо улыбнувшись Ярику. Но не делая попыток подойти.

– Здравствуй, Ярослав, – тихий голос, от которого сердце сжалось у Раи, при виде этой несчастной женщины. Будто с того момента. Как они виделись в последний раз она стала еще печальнее и старше на десяток лет, теряя последние силы, практически прекратив цепляться за собственную жизнь.

– Здравствуй… - начал Тасманов, но запнулся. Так и не сказав заветного слова «мама» в ответ получив устремленный на асфальт взгляд.

– Пойдемте? – выдохнула Раиса, облизнув пересохшие губы, бросив взгляд на небо с которого упала мокрая капля прямо на щеку. – Кажется, начинается дождь.