– Спасибо, но я не голодна.

Стресс, действительно, всегда сопровождался у меня отсутствием аппетита. Организм, словно протестовал разворачивающимся на сцене моей жизни событиям и отказывался не только есть, но и пить тоже. А произошедшее сегодня вполне можно отнести не просто к действу на сцене, а к настоящим гладиаторским боям на арене амфитеатра.

– Лида, я настаиваю. Надо. Ну, хотя бы немного. Я купил готовую лазанью. А ещё есть фрукты, сыр, солёная красная рыба. Уж рыбу-то ты любишь? Её все любят. Давай, хотя бы бутерброд, ну?
– он уговаривал меня, как ребёнка. Непослушного и хлопотного. Да, бедняга здорово напрягся со мной и моими проблемами...

– Ну хорошо. Тост с рыбой я съем, а ещё фрукты.
– не смогла сдержать улыбку, так и просившуюся засиять на лице при виде его умоляющего вида. Организм повёлся на такую рекламу, не хотел больше бойкотировать, что отдалось настойчивым урчанием в желудке и лёгким приступом тошноты.

– Вот и умница.

Боже! Ну почему, когда он так улыбается, мои ноги теряют тонус, обмякают и подкашиваются?

– Подожди, я видела в сумке повязку для волос. Сейчас надену и уже бегу.

Вот только наклонившись над огромным баулом из чёрной, крокодиловой кожи, стыренной Верой из-под самого носа Сегеды, я не то, что бежать - идти не смогла бы. Тошнота усилилась в разы. Желудок запротестовал, завозмущался, грозясь вывернуть содержимое наружу.

Только этого не хватало!

Я зажала рот рукой и заметалась по комнате. Искать или спрашивать туалет сейчас было не лучшей идеей, лучшей было рвануть входную дверь и позволить организму избавиться от лишнего в ближайший сугроб.

Немного отдышавшись, я покосилась через плечо, с тихой благодарностью отметив, что Ефим не выбежал за мной.

Я застала его на кухне, распаковывающим пакеты и распределяющим продукты по кухонным шкафчикам и полкам.

– Ты как?
– снова этот взгляд. Внимательный, сканирующий, словно рентген.

– Нормально. Со мной такое часто происходит. Стресс. Извини.
– я пожала плечами и схватила первое попавшееся в недрах пакета - коробку со смесью злаков.

– Не нужно извиняться, Лида. Чёрт!
– он отбросил на стол коробочку с заваркой и запустил руку под ворот рубашки, потирая затёкшую шею.
– Ты уверена, что всему виной стресс?

– Конечно, уверена. А что же ещё?
– я развела руками и только сейчас до меня дошло. Он намекает на беременность.

– Лида, ты же понимаешь, что это не шутки... Ты точно...

– Да, точно, Ефим, точно! Я не беременна! Давай лучше заварим чай и поедим!
– я резко схватила чайник и подошла к раковине.

– Лида...
– его шёпот подобрался совсем близко, в пряди моих волос на затылке.
– Мне ты можешь сказать. Для меня это ничего не поменяет, милая...

М-м-м... Этот мягкий бархат, обволакивающий мысли и тело.... Колдовской. У него колдовской тембр... Голос, сводящий с ума... Таким только рекламу чего-нибудь соблазнительного озвучивать... Например, мужских духов, таких, как у него...

Сама не заметила, как прикрыла глаза и закусила нижнюю губу, не обращая внимания на боль в месте удара. Тело трепетало от его близости, от жара, которым он пылал.

Господи! А ведь Ефим ещё даже не дотронулся до меня.

– Скажи, как есть на самом деле, Лидочка...

– Нет...
– прошептала я, сама не понимая, что отрицаю - наличие беременности или планы моего разыгравшегося либидо. И только, хлынувшая через край чайника вода, окатила ледяным водопадом мою руку и вернула в реальность.

– Тогда давай перекусим. Я тоже очень голоден.
– его голос почти хрипел, открыто заявляя, о каком голоде сейчас речь. И он сказал "тоже". Неужели заметил?

Я ворочалась до пяти утра, пытаясь распутать в своих мыслях тугой клубок сегодняшних событий. Или ещё больше его закручивая?

Страх, боль, отчаяние смешались с теплом и невероятной силы энергией, трещавшими между нами с Ефимом, как напряжение в двести двадцать Вольт. После той минутной близости около раковины, мы больше не приближались друг к другу. Однако, это не мешало мне испытывать непрерывное, томящее напряжение внизу живота. И каждый раз, смотря на чувственные, полные губы Ефима или в ворот расстёгнутой рубашки, откуда жёсткой, тёмной порослью пробивались волоски на груди, я невольно прикусывала саднящую губу и сжимала колени и пальцы ног.

Осознание того, что мужчина из-за которого я потеряла покой, спит в соседней комнате, прямо за этой стеной, сверлило и мозг и слабую, натянутую, как мыльный пузырь силу воли. Вот-вот, и появится дырочка...

Я откинула толстое одеяло и поднялась. Пить! Организм, как ни крути, требовал своё.

Воздух в комнате и коридоре веял холодом, атакуя нагревшееся под одеялом тело. Всё-таки, дом огромный. Так сразу не прогреется.

Сонно шлёпая мимо соседней спальни, я не смогла не повернуть голову в сторону полуприкрытой двери.