Я ошеломлена. Он спросил не о том, что я знаю, а о том, что я думаю. Так что он уверен, что я читала об этом. Но опять же, я бы не ассоциировала Тошноту и Сартра с экзистенциализмом, если бы хотя бы что-то об этом не знала.

— Хм. — я прислоняюсь спиной к каменной стене. — Я считаю, что это негативная и нигилистическая философия.

Его поза изгибается, словно он ребенок, которому дали его любимую игрушку.

— Значит, ты не веришь, что существование предшествует сущности?

— Не само по себе. В какой-то степени это может быть правдой, но вся теория гипер индивидуалистична. Человек это не сущность, к которой нельзя прикоснуться или которой нельзя манипулировать. — я вздергиваю подбородок.

Брось вызов этому, мистер. Твой нападающий манипулятор первого класса.

Коул кажется умным. Вероятно, на ровне высокого интеллекта Эйдена, но, как и Эйден, он этого не показывает.

Могу поспорить на деньги, что он знает об истинном характере Эйдена. Подозреваю, что Ксандер тоже.

Они не могли знать Эйдена все эти годы и не заметить, что что-то не так.

Его брови изгибаются, когда он закрывает книгу и позволяет ей упасть на колени.

— Что, если отсутствие у человека экзистенциализма делает его объектом манипуляций?

Я подхожу к нему и сажусь рядом на траву.

— Тогда ты веришь, что у тех, кто манипулирует, есть чувство сущности?

Он легко улыбается.

— Возможно, они тоже страдают от экзистенциального кризиса.

— В таком случае, и согласно теории, людьми, которые манипулируют, можно манипулировать. Это замкнутый круг.

— Так и есть. — он трясет книгой передо мной. — Ты читала это, да?

Я киваю, но не упоминаю, что главный герой, Антуан, наскучил мне своим экзистенциальным кризисом. Он казался очень психологически нездоровым и нуждался в некоторой психотерапии. Не помогает и то, что я никогда не была поклонницей теории Жан-Поля Сартра.

— Ты когда-нибудь задумывалась, почему Антуан Рокентен продолжал сомневаться в его существовании? — спрашивает Коул.

— Потому что он помешан на экзистенциализме и самовнушении от Сартра.

Он усмехается, и это звучит легко.

— Это один из способов взглянуть на это, но, возможно, тебе следует прочитать книгу еще раз и поискать какие-то скрытые подсказки. — прежде чем я успеваю что-либо сказать, он кладёт книгу мне на колени. — Эйден дал ее мне, так что сохрани книгу в хорошей виде.

Эйден дал ему книгу? Никогда не думала, что он будет интересоваться философией, не говоря уже об экзистенциалистских теориях.

Следующие пятнадцать минут мы с Коулом обсуждаем работы Сартра и некоторых современников философов. Это горячий разговор, так как мы с Коулом расходимся почти во всем, но мне удается не думать о, происходящем на поле.

Мы переключаемся на музыку, и я смеюсь, когда Коул говорит, что ему нравится Coldplay.

— По крайней мере, в этом мы схожи.

— По крайней мере, твой вкус в музыке лучше, чем твой вкус в философии.

— Эй! — я ударяюсь плечом о его плечо.

Улыбаясь, он вскакивает на ноги и протягивает мне руку.

— Давай. Мне пора тренироваться, как спортсмену идиоту.

— Ты затаил обиду, не так ли? — я беру его за руку.

— Я? Никогда.

— Попробуй еще раз, капитан.

Он усмехается, и я тоже. Звук разносится в уединенном месте вокруг нас. Если бы я знала, что Коул будет таким хорошим, я бы подружилась с ним раньше.

Или нет.

Коул принадлежит к узкому кругу Эйдена, и я никогда раньше не смотрела на них дважды.

— Я чему-то помешал?

Эйден стоит у кирпичной стены, к которой я прислонилась ранее, скрестив руки на груди.

Мое сердце замирает, как бы сильно я это ненавидела.

Но в этом-то и дело, что касается сердец, не так ли? Они не могут не биться, несмотря на боль.

Я оглядываюсь вокруг, ожидая увидеть Сильвер, свисающую с его руки, как какая-нибудь марионетка.

Ее здесь нет.

Глаза Эйдена сужаются, когда я сжимаю руку Коула. Если бы взгляды могли убивать, мы бы сейчас горели в огне.

Я должна отпустить Коула и игнорировать Эйдена, но к черту его. Он заставил королеву сук весь день висеть у него на руке. Какое он имеет право смотреть на меня так, словно я поступаю неправильно?

— Да, на самом деле помешал, — говорю я легким тоном. — Мы с Коулом хорошо проводили время, пока не появился ты.

Коул поднимает бровь, но ничего не говорит. На самом деле, его губы кривятся в усмешке.

— Отпусти ее, Нэш, — выдавливает Эйден, его дыхание становится более резким.