Когда достаю чайные пакетики и банку меда, трезвонит телефон. Эвелин работает допоздна, потому что берет сверхурочную работу. Она часто так делает, так как в больнице не хватает персонала.

Я беру чашку чая и иду в свою спальню. Прислонив подушки к изголовью, забираюсь в постель и беру книгу с прикроватного столика. Страница за страницей я растворяюсь в романтическом напряжении. Секс, любовь, таинственность: каждая страница — захватывающая история, и я не хочу останавливаться, однако на часах уже почти 23:30, а мне нужно рано вставать на работу.

Мои мысли мечутся между историей в книге, Холтом, Эвелин, работой, домом и моим отцом. Я тяжело вздыхаю, зная, что это будет та еще ночка, когда придется позвать своего старого друга «Амбиена». Ненавижу принимать снотворное, но, исходя из недавних событий, я не усну, если не выпью таблетки.

Я беру предписанное лекарство с ночного столика и достаю две таблетки, проглатываю и запиваю их уже остывшим чаем. Затем выключаю прикроватную лампу и сворачиваюсь под одеялом. Спустя некоторое время я чувствую, что начинаю проваливаться в сон, и тихо шепчу мольбы об освобождении.

Когда накачана препаратами, я редко вижу сны, но если и вижу, то они намного красочнее. Я могу описать каждую деталь, включая цвет, запах и даже прикосновение. Это как если бы мои сны были реальностью. Клянусь, что ощущаю, словно я заключена в объятия Холта. Я могу чувствовать его запах и легкую щетину на подбородке у своей щеки. Он нежно касается губами моего лба и призывает меня спать. Мне нравится, когда мои сны о Холте.

Через мгновение Холт исчезает, и появляется ферма. Вокруг витают запахи свежескошенной травы и влажного вечернего воздуха. Дядя Брент щиплет меня за бок и называет Поросенком, а я в гневе ухожу от него.

Мой сон, который в итоге превращается в кошмар, всегда начинается одинаково — с этой сцены. Я лежу на траве, уставившись в небо. Вижу Большую Медведицу и недолго радуюсь этому. Хорошие воспоминания. Но на смену хорошим всегда приходят плохие. Запах травы превращается в запах пороха. Это отчетливый запах — резкий и наполненный серой. Виды светло-зеленой травы меняются на лужу крови.

Во снах я всегда слышу свой крик. Он резкий и пронзительный, и я никогда не забуду, как долго я кричала, пока не подступила тошнота, и в этот момент я обычно всегда просыпаюсь. Только не в этот раз, в этом сне со мной нет Брента, когда я нахожу отца.

Я отшвыриваю ружье и ложусь прямо на него. Неважно, что половина его головы отстрелена. Я цепляюсь за него, как и раньше, когда он пытался уйти на работу. Я была маленькой и оборачивала свои худые ручки вокруг него, смеясь, когда он пытался освободиться от меня. Но сейчас мне не смешно, я реву. Я скручиваю его рубашку между пальцами и кричу ему, чтобы он остался.

Мои волосы испачканы его кровью. Я надеюсь, что если закричать достаточно громко, то он сядет и посмеется надо мной, рассказывая, как он разыграл меня. Но я знаю, что это не розыгрыш, потому что его кровь теплая и настоящая, не искусственная. Запах пороха витает в воздухе, и я, наконец, перестаю кричать, когда чувствую сильные руки, крепко обнимающие меня.

— Сейдж! — слышу чей-то обеспокоенный голос. Вдруг меня отрывают от отца, и я возвращаюсь в реальность. — О Боже, проснись! — Чьи-то руки обхватывают мою голову и притягивают к голосу. — Сейдж!

— Эвелин, — бормочу я. Она всегда приходит мне на помощь. Она вытаскивает меня из самых темных уголков моего разума и говорит со мной. — Эв, — бубню я сквозь слезы, ощущая, что прихожу в себя.

— Нет, это я, — говорит он, его голос дрожит. Холт.

Внезапно моя дверь открывается и отскакивает от стены позади нее. Огромный светильник над головой включается, и я слышу голос Эвелин.

— Сейдж! — кричит она, подбегая к кровати. Чувствую, как матрас прогибается, только я все еще нахожусь в чьих-то объятиях. — Холт здесь, — говорит она, убирая мои волосы с лица. — Открой глаза.

Выбираюсь из рук Холта и отползаю от него в смущении, не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Сейдж, ты в порядке? — спрашивает он, и я слезаю с кровати на шатких ногах.

— Присядь, — просит Эвелин, схватив меня за запястье.

Я выдергиваю руку и несусь в ванную.

— Я в порядке. Вы двое можете уйти, — рявкаю я, а затем захлопываю дверь ванной. Поворачиваю кран и позволяю холодной воде литься, затем наклоняюсь и зачерпываю немного, чтобы выпить. Завязываю непокорные волосы в неуклюжий пучок на голове и сажусь на холодный пол, прижавшись спиной к шкафчикам под раковиной. Слышу шепот Эвелин за дверью — я знаю, что она говорит с Холтом.

— Уходите! — кричу я им через дверь. Шепот прекращается, а затем я слышу тяжелые шаги. Дверь моей спальни закрывается, а потом раздается легкий стук в дверь ванной.

— Сейдж, открой дверь.

Это Эвелин.

Я вытираю слезы под глазами и вздыхаю.

— Я в порядке.

Ее голос низкий и сердитый.

— Открой эту чертову дверь, или я выломаю ее и заставлю тебя платить за замену двери.

Я не колеблюсь, быстро придвигаюсь и отпираю замок на двери, потому что она говорит серьезно. Когда дверь открывается, Эвелин стоит в штанах для йоги и футболке, держа в руках мою баночку «Амбиена».