— Даже не думай, что сейчас я хочу выйти за тебя! Как такое возможно после того, каким способом ты это сделал?

— Слишком поздно, Лили, — усмехается он, как будто ему это нравится.

Я ахаю. Он же не имеет в виду то, о чем я подумала?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы уже женаты.

— Когда?

— С сегодняшнего дня.

— Нет, — отрицательно качаю я головой. Я все еще сплю? — Есть клятвы и бумаги, которые нужно подписать… И священник, ради Бога!

— Весной у нас будет церемония для наших друзей и семьи. Фактически, тебе, вероятно, стоит начать это планировать.

— Но… — я смотрю на него.

— Никаких «но», Лили. На бумаге мы состоим в законном браке, и ни один судья в этом штате не расторгнет его.

— Тебе не сойдет это с рук. Это незаконно.

— Метод, может, и незаконный, но конечный продукт легален.

Я качаю головой, а Люцифер продолжает ухмыляться. А потом это просто поражает меня, полностью проникает внутрь. Он сделал это, он действительно сделал это. Без моего разрешения, без моего согласия он развел меня с моим мужем и женился на мне.

— Поверить не могу! — кричу и пытаюсь его оттолкнуть. — Как ты посмел. Ты не имел права.

Его лицо становится холодным и Люцифер хватает меня за руки, легко отбиваясь от меня, когда я пытаюсь дать ему пощечину, и поднимает их вверх, прижимая к стене над моей головой.

— Я имею полное право, Лили, потому что ты моя, а я забочусь о том, что принадлежит мне. Пора принять сейчас, что ты принадлежишь мне. Больше никаких гребаных игр.

— Ты ужасный и подлый, — выплевываю я в ответ.

Он кивает головой.

— Я не хороший человек, никогда не буду этого отрицать. Некоторым из нас просто суждено быть плохими людьми.

Я открываю рот, и его палец прижимается к моим губам, останавливая меня.

— Но ты можешь быть уверена, что я позабочусь о тебе. Ты можешь быть уверена, что я всегда буду делать то, что для тебя лучше, даже если ты так не думаешь. Даже если ты не понимаешь, что это в твоих интересах.

Прислонившись ко мне, он смотрит мне в глаза, не позволяя мне отвести взгляд.

— Я защищаю то, что принадлежит мне, и я не позволю ничему, ни закону, ни другим мужчинам, ни самому гребаному Богу, встать между мной и моей семьей. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и наших детей. Я убью ради тебя. Я умру ради тебя. И я нарушу закон ради тебя, если это будет нужно для того, чтобы о тебе позаботиться. Ты понимаешь?

Глядя ему в глаза, я чувствую, как вся борьба уходит из меня, и провисаю в его захвате. Зачем продолжать бороться с ним? Зачем продолжать бороться с этим? Он предлагает мне все, что я когда-либо хотела.

Защита, безопасность. Страсть.

Все, кроме выбора.

Убирая палец с моих губ, он спрашивает:

— Лили? Ты понимаешь?

Слезы затуманивают мои глаза, когда я с трудом могу это принять.

Все, что мне нужно сделать, это отпустить. Все, что мне нужно сделать, это передать контроль.

Быть слабой.

Полностью доверять ему.

Я никогда не выберусь отсюда. У меня никогда не будет возможности сбежать с детьми. Всегда будет кто-то, кто нас остановит.

Но хочу ли я все еще сбежать?

Может, пришло время просто закрыть глаза и прыгнуть.

Может, пришло время перестать с этим бороться.

— Лили, — рычит он, нетерпеливо сжимая мои запястья.

Сделав глубокий вдох и продолжая смотреть ему в глаза, я выдыхаю:

— Да.

Вздохнув, он закрывает на мгновение глаза.

Если он готов умереть за нас, убить за нас, насколько плохим он может быть? Да, на нем кровь, но для этого может быть много уважительных причин...

Открыв глаза, он отступает назад и хмурится.

— Посмотри, что ты заставила меня сделать.

Я смотрю на себя и вижу, что кровь с его рубашки пропитала мою блузку.

— Пойдем, — говорит он, таща меня за руку. — Давай искупаемся. Я соскучился по тебе. 

Эти родительские дела не так уж плохи.

Эви бегает по гостиной, гоняясь за Адамом, пытаясь его расчесать. Визг – не самый лучший из звуков, но он лучше тишины, которая царила в этом доме до их появления.