— Ты спускаешься? Ну давай же, спускайся! Вода замечательная!

Вода бассейна, утопающего среди зелени, действительно манила искупаться, а вот размахивающая руками и кудахтающая Мария-Луиза в своем раздельном флуоресцентном купальнике с рюшечками — значительно меньше.

Дэда сдалась (ничего уже не поделаешь, Мария-Луиза ее видела, и теперь от нее не скроешься), закрыла с внутренней стороны окно гостиной, где она уединилась, и пошла в комнату переодеться.

На уик-энд Дэда захватила с собой пять или шесть купальников, и, к счастью, все они были на месте, включая и тот, в котором она купалась ранним утром и который сушился на террасе. Потом она выбрала цельный болотного цвета очень простенький купальник, явно назло Марии-Луизе, и спустилась вниз, предварительно убедившись, что закрыла дверь комнаты на ключ. Ей пришлось прихватить с собой маленькую дамскую сумочку для того, чтобы положить туда ключи с тяжелым гостиничным брелоком.

Дэда сразу же вошла в воду и, явно назло Марии-Луизе и под ее неустанным взором (бедолага Мария-Луиза умела плавать только по-собачьи), четыре раза проплыла бассейн от бортика до бортика.

— Вода чудная, правда? — спросила Дэда, подплыв к Марии-Луизе, барахтающейся у бортика и размахивающей ногами, выполняя какие-то чудодейственные упражнения от целлюлита. — Вместо того чтобы мокнуть, как истукан, плавай и увидишь, что твой целлюлит исчезнет, — сказала она и легла на воду, вытянув свои стройные ноги.

Мария-Луиза язвительно улыбнулась.

«Вся прелесть истинной дружбы, — подумала Дэда, — в том, что знаешь точно, на какие кнопочки нажимать, а какие не трогать, в зависимости от того, какой результат хочешь получить».

Дэда сделала кувырок назад и вынырнула, встряхнув волосами.

— Я, право, не знаю, как тебе не надоедает просушивать их всякий раз. Мне бы терпения не хватило, — сказала подруга.

— А я бы не смогла стоять, как ты, в воде, как истукан или гусыня, с прической и макияжем.

Она это произнесла. Или точнее, у нее это вырвалось. Ну и что же с ней происходит? Сначала не сдержала слез, а теперь не смогла промолчать. Мария-Луиза смотрела на Дэду, которая была явно шокирована ее поведением.

— Извини, дорогая, извини, извини, извини. Это не в моем характере, я знаю, но я очень нервничаю. Могу только сказать, что я хотела сказать другое, но эти слова вылетели так неожиданно.

Мария-Луиза не улыбнулась, боже, она и вправду казалась гусыней: под глазами тени в тон купальнику и с «килограммом» золота, подвешенного к мочкам ушей. Только этого было уже достаточно, чтобы утопить ее, а еще и ожерелье из жемчуга…

Ну кто надевает жемчуга, отправляясь в бассейн, кто, скажите ради бога?

Но Мария-Луиза была хорошей подругой. Ее обиженный взгляд был и неприятен Дэде, и в то же время заставлял ее укорять себя за совершенную оплошность.

— Извини меня. Ты же знаешь, что на самом деле я так не думаю.

И все же она, Дэда, думала именно так. Мария-Луиза прикусила губу, сомневаясь, а потом ее прорвало:

— Ты странная начиная с сегодняшнего утра, я просто не узнаю тебя. Ты никогда не была такой нелюбезной либо до сих пор притворялась. Но если ты именно так думаешь обо мне…

Дэда принялась уверять ее, что и вправду никогда так не думала, ну правда, никогда; что ее беспокоят ее собственные дела, воспоминания о прошлом, что этот дом на нее как-то странно влияет, бла-бла-бла, и что она ее любит, Мария-Луиза — ее самая лучшая и самая близкая подруга и так далее.

Наконец Мария-Луиза улыбнулась и была готова посплетничать.

— Как тебе Джованна? По-твоему, она лесбиянка? Ты обратила внимание, как она держится? А этот пирсинг над бровью? Я что-то слышала по этому поводу, но не представляла…

— А что ты о ней знаешь? — спросила Дэда с любопытством.

— Чуть больше, чем ты. Она не закончила учебу. Помнишь, как она блестяще училась? Первая в классе и без всяких усилий. Потом она выбирает юриспруденцию и зацикливается на частном праве. Она работает на износ. Потом у нее погибают родители, мне кажется, в автомобильной катастрофе, и с тех пор она несметно богата и с полным правом может ничего не делать, сорить деньгами со всякими ошалевшими чудаками. Обязанности, солидарность, и в итоге все эти наркоманы на последней стадии.

— Поговаривали, она с кем-то жила в коммуне.

— Да нет, это старая история, она жила с тремя мужчинами, один из которых был ее мужем. После развода они какое-то время еще оставались вместе, потом один мужчина стал священником, другой покончил с собой, и у Джованны с мужем пути-дороги разошлись. Слышала, что он сейчас в Африке, но не знаю, чем он занимается.

— Какое разбазаривание жизненных сил, — сказала Дэда (она действительно так думала), — такая способная девушка. Лучшая из всех нас.