Крестный папа Алексея спас нас тогда, хотя и себя он тоже спас. Я не питала никаких надежд на его счет с самого начала. Понятно было, что Артур и близко не чист на руку, но все же ко мне он относился хорошо, сделал нам новые документы, по которым мы значились супругами, по ним же я оформилась в роддом и родила. Первый год с рождения Алеши мы жили вместе — как соседи, не больше.

Артур воспользовался обещанной ему частью денег и открыл автосервис, а год спустя начал намекать на то, что нужно что-то уже делать с нашими отношениями. То есть переводить их в горизонтальную плоскость. Я же так не считала. Я вообще не считала, что между нами были хоть какие-то отношения. Да, я была благодарна ему, что он практически меня спас, но если бы не его ребята, то со мной ничего бы и не случилось. Хотя Востров нашел бы обязательно других, таких же на что угодно согласных ради легких денег мужчин.

Об этом можно было размышлять до бесконечности, но сейчас мне хотелось этого меньше всего.

— Помнится, он еще в садик обещал приехать, — растянула я губы в улыбке и начала помогать сыну.

Леша знал, что Артур ему неродной. Там и говорить ничего не нужно было. Мой сын был полностью моим, со светлыми волосами, глазами и кожей. Лишь ростом, судя по всему, пошел в отца, и даже тут было несовпадение с Артуром, который лишь на десять сантиметров был выше меня.

Сейчас у Артура было уже двое своих детишек и жена. Он женился на ней практически сразу после моего отказа. Тогда, когда Лешке был год, Артур в один день словно переменился, сначала предлагал мне переехать, потом начать жить с ним как жена, а потом и вовсе сам съехал от нас. А после этого и женился, не оформляя развода со мной. Это было бы смешно, не будь так грустно. Но настоящий брак он оформил на свой подлинный паспорт, убедившись, что за этот год никто так и не кинулся на его поиски.

Я же тогда постоянно думала о Руслане. Искала в интернете новости о его здоровье, потом бизнесе и личных отношениях. Также я искала в интернете всю доступную информацию на Хабарова Богдана.

Наверное, никто даже не догадался бы, сколько раз я порывалась отправить его данные то Руслану, то Авроре. И каждый раз не решалась. Я так боялась Сергея Вострова… до дрожи в коленях и приступа аритмии, что впадала в ступор, стоило только хоть на мгновение подумать о звонке. Понимала, что ничего он мне не сделает, пока не найдет, а найти еще нужно постараться, но все равно не могла решиться и связаться с Русланом или Рори.

А потом умер мой отец, а мама вернулась в столицу, не без помощи Руслана. Тогда я впервые встретилась с ней, на сорок дней. Лешке было два, я сняла тогда квартиру на месяц и целых две недели пробыла с ним в столице. Мама не могла нарадоваться общению с внуком. То плакала, то смеялась. Просила меня вернуться или разрешить ей переехать к нам, а я боялась. Опять боялась. Что будет, если Востров узнает, что я жива? А что будет, если он узнает, что кроме неугодной невестки у него есть еще и неугодный внук? Ведь, когда он подослал ко мне парней, не мог же он не знать, что я беременна. Такие люди обычно знают все. А значит, и Лешка ему был не нужен. И сколько бы я ни пыталась избавиться от этого страха, все равно жила с поддельными документами, в вечном опасении за жизнь своего сына и свою. Пока спустя четыре года не встретилась с Русланом.

К тому моменту я уже привыкла к одинокой жизни. Лешка ходил в садик, я работала, и все, казалось, шло своим чередом, но я поехала на папину годовщину смерти в столицу, и там меня подловил Рус. Это было именно так и никак иначе. Бывший муж вцепился в мою руку на выходе из кафе, словно я была преступницей. Я понимала, что разговора нам не избежать, понимала, что, возможно, довольно прятаться, но все ещё боялась отца Вострова. А когда молчала… молчала о Богдане, чувствовала себя самой настоящей предательницей.

Правда, потом и потребность в разговорах отпала, мы с Русланом просто утонули в стихии. В лавине из чувств и эмоций, что переполняли нас. Я впитывала в себя каждое касание и поцелуй бывшего мужа и пыталась осознать, понять… действительно ли он все ещё любит меня так, как говорит?

А потом Рус рассказал о Богдане, и я чуть не провалилась на месте. Кто бы знал, как тяжело мне было держать себя в руках, сохраняя маску на лице и не кинуться к Руслану на шею с извинениями. Мольбами о прощении. Ведь именно тогда я ощутила себя самой жуткой на свете предательницей и ничего не могла с собой поделать.

— Мам! Ты что, не слышишь? Звонят.

Я подпрыгнула от неожиданности, улыбнулась сыну и пошла открывать дверь. Там был, как и ожидалось, Артур.

— Почему один? — нахмурилась я.

— Машка заболела, я потому днём и не приехал. Сейчас Милка с ней, сама понимаешь.

Мужчина развел руками, обнял меня, поцеловал в щеку, а затем подхватил на руки подбежавшего к нему Лешку.

Сыну не хватало мужского внимания, я в который раз с грустью отметила это и пошла к себе в комнату. Эти двое разберутся и без меня. Артур любил Лешку, и именно с ним я оставляла сына, когда уезжала в Москву.

Я зашла в спальню, присела на кровать рядом со Снежей и зарылась пальцами в его плюшевую шёрстку. Мой малыш ощутимо сдал. Все же возраст уже. Кот все больше спал и теперь не встречал меня, когда я приходила. А может, все еще был обижен, что я забрала его с собой.

Как когда-то сказал Рус?

Коты привязываются к месту? Пожалуй, так оно и было.

Я легла рядом со Снежей и, медленно его поглаживая, опять погрузилась в воспоминания.

Я тогда совершила ошибку. Самую огромную в своей жизни. Не нужно было сбегать от Руслана в такой момент, не нужно было молчать вообще ни о чем. Ни о сыне, ни о Богдане, ни об отце Руса. Но когда бывший муж с испугом в глазах, с настоящим отчаянием разговаривал по телефону с Рори, нашедшей Богдана с признаками передозировки, я испугалась. За себя! Кто защитит меня, пока Рус спасает брата? И опять же, что будет с Лешкой без меня?