Ярген не спеша подошёл к столу, держа руки за спиной, и смотря на наёмника. Тот задумался, это было видно по выражению его сморщившегося лица. Он бегло пробежал глазами по столу, а потом ответил:

– Нельзя выделять из этого что-то одно, верно ведь? Выделишь одно, вырвешь его из Священного Трио, и единство рухнет. Выделишь веру – и жизнь может потерять всякий смысл, так как живём мы в мире материальном, в мире смертном. И все будут стремиться поскорее увидеть бога. А бог наказал всем жить долго и счастливо. Выделишь власть царя – и тот станет деспотом, тираном, ставящим себя выше любых законов, даже выше святых Заветов. А выделишь народ…

– И мир наш погрязнет в пучину невежества и хаоса. – Прокуратор ответил заранее, не дав договорить наёмнику. – Да, Вы правы. Единство важно. Единство везде и во всём. Нельзя воспринимать одно из трёх как главное и затмевающее собой всё остальное. Такие есть, на самом деле. Отшельники и фанатики, которые считают, что вера важнее всего, другие считают, что единственная власть, которую мы видим и осязаем, – это власть царя. Ну а третьи бредят идеями народовластия, хотя не понимают, что управлять народом и страной может лишь только тот, кто достоин этого.

– А кто достоин? Каждый ведь считает, что он знает больше другого. Каждый тянет одеяло на себя, – спросил Климек.

– Достоин тот, кто, идя во власть, воспринимает её не как возможность управлять, не как возможность для этого, а как должное, как тяжёлое бремя, рубящее, словно топор, по твоим плечам, как трудность и боль, и ответственность.

– Хорошее определение власть имущих, – подчеркнул Климек.

– Любой государь принимает её бремя как оковы. Многие думают, что правитель волен делать то, что он хочет. Но если бы так и было, то не было бы цивилизации людей. Правитель – самый несвободный человек среди всех остальных. Так думал и он, – Ярген указал пальцем в сторону масштабной картины, – царь Валдислав, когда становился первым правителем объединённого государства. Такого, каким мы его знаем сейчас.

– Его профиль, изображённый тут, сильно похож на статую, стоящую на площади. – Климек посмотрел на огромную картину.

– На самом деле, эта картина очень даже молода. Статую выстроили после смерти царя Валдислава. Картину же нарисовали ещё во времена правления царя Константина, моего деда, в пору его юности. Видите ли, царь Константин был ярым поклонником царя Валдислава. Он считал, что все поступки того – справедливы и все решения по достоинству неоспоримы. Во многом мой дед хотел походить на легендарного правителя прошлого. Но нельзя становится похожим на кого-то, а нужно быть собой и творить историю, действуя по своим собственным убеждениям. Он это понял, в конце концов, когда состарился. Но лучше поздно, чем никогда. Итак, – прокуратор резко сменил тему разговора, отодвигая перед собой стул. Жестом он предложил Климеку присесть. Тот, отодвинув стул, сел, откинувшись на спинку и вытянув руку, положив её на край стола. – Как Вам у нас в столице?

– Весело, шумно. Все улицы увешаны украшениями, по ним гуляют шуты, веселящиеся, нетрезвые пары. Во всех углах бурлит праздничное раздолье.

– В эти дни наш город оживает. Данное празднество приносит уйму эмоций, и в то же время наша казна значительно пустеет. Но в этом случае деньги не так важны. Устроить грандиозный пир, проводящийся один раз в год, это обязанность. Народу нужны праздники и гулянки, чтобы отвлекаться от унылой рутины.

– Вчера все были довольны. И ничего пагубного не произошло.

– Но не в этот раз… – Лицо прокуратора резко помрачнело. Его глаза скрылись под тёмными сводами век, брови опустились в прискорбии. – Этот праздник очернила смерть царя Демитрия.

– Что?… – Климек будто потерял лицо. Его рука соскользнула с края стола. Он подался вперёд. – Царь… мёртв?

– Дело в том, что наш царь, мой брат по совместительству, долгое время тяжело болел. Болезнь протекала у него целый месяц. И вчера, за праздничным столом, кончина пришла к нему. Внезапно, в разгар кульминационного момента. Его сын, Яков, также болен. И для обеспечения безопасности и предотвращения распространения хвори, мы его поместили в карантин.

– Но если болезнь так опасна, и царь был на пиршестве, то велика вероятность того, что все присутствующие могли заразиться. – Климек с трудом переваривал первые услышанные слова. Весть о смерти царя ввела его в ступор. Он говорил, понурив голову и словно ища что-то под своими ногами. В следующие слова, льющиеся из уст прокуратора, наёмник уже не вникал основательно.

– Это исключено, – с огромной толикой уверенности заверил прокуратор. – Царь сидел поодаль от остальных, это раз. Два – на контакт прямой ни с кем он не входил. И три – как передаётся эта болезнь, мы не знаем. Но факт заражения сына, который сейчас тоже пребывает в плохом состоянии – не только от неё, но и из-за смерти своего отца, – заставляет нас предпринимать меры наперёд и не медлить. И есть ещё кое-что. Очень важное.

Климек поднял взгляд, посмотрев в холодные глаза прокуратора. Его бледное лицо источало хладнокровие на каждом слове.

– Была похищена дочь царя, Елена, прямо во время пира, когда в зале началась суматоха после смерти правителя. Куда её увели – неизвестно. Кто её похитил – тоже не известно. Есть предположения, что наши заграничные соседи могут предпринять попытки, чтобы разжечь смуту в нашей стране. Дескать, царя отравили или убили иным способом заговорщики с целью его свержения. Создав смуту, они могут поспособствовать ослаблению государства. Не хочу ничего плохого говорить о наших долголетних друзьях на юге, но исключать возможность интервенции тоже нельзя. А Венерия – самое большое государство на континенте.