Вместо того чтобы уйти или замышлять побег, я большую часть ночи не спала, гадая, где Эндрю.

Что он делает? Он с Люцифером? Убивает людей?

Или он с другой женщиной?

Меня это не должно волновать. Не должно, но волнует. Одна только мысль о нем с кем-то еще злит меня до такой степени, что я могу заплакать.

Я действительно не в силах контролировать эту ситуацию. Он может делать все, что захочет и с кем захочет.

Не похоже, что у нас с ним здоровые отношения.

Я ненавидела его за то, что он не сказал мне, куда идет и что собирается делать. Я ненавидела его за то, что он заставил меня так себя чувствовать. Прежде всего, за то, что заставил вообще что-то чувствовать. Это гребаное безумие.

Безумие.

Но как только Эндрю вошел в дверь, промокший насквозь и слабо пахнущий кровью, мне не хотелось знать, где он был и что делал.

И больная, извращенная часть меня была рада, что этот мужчина наконец-то вернулся домой.

Я завязла по уши и глубина только увеличивается.

Эбигейл рядом со мной беспокойно ерзает на стуле, глядя в сторону телевизора. Зная, что ее ждут французские тосты, она больше не интересуется хлопьями.

— Иди, посмотри телевизор, — улыбаюсь я ей. — Ты свободна.

Одарив меня яркой улыбкой, дочь соскакивает со стула.

Я встаю и убираю миски с хлопьями. Я не тороплюсь освобождать их и мыть, ожидая, пока Эндрю вернется вниз.

Когда он этого не делает, решаю пойти и проверить его.

Аромат мятного мыла и пара приветствует меня, когда я открываю дверь спальни.

— Эндрю? — зову я. — У тебя все нормально?

Когда мужчина не отвечает, я решаю проверить. Кто знает, в каком дерьме он вчера участвовал.

Может, от него пахло кровью потому, что он истекал кровью?

Зайдя в спальню, я тут же перешагиваю через большой черный мешок для мусора, оставленный на полу. «Странно», — думаю я.

Приоткрыв мешок, чувствую доносящийся оттуда медный запах крови. Быстро закрываю мешок, решая, что в действительности не хочу знать, что там лежит.

— Эндрю? — снова зову я, подходя к двери ванной.

По-прежнему нет ответа.

Боясь, что он ранен, толкаю дверь.

— Эндрю? — зову я, пытаясь что-то увидеть сквозь густое облако пара.

И снова он мне не отвечает.

Зайдя в ванную, подхожу к двери душевой кабинки. Сквозь затуманенное стекло я могу различить его большой силуэт. Похоже, он все еще стоит там. Может, он меня просто не слышал?

— Эндр…

Дверь кабинки открывается, и меня затаскивают внутрь.

Я начинаю визжать, попав под струи воды, но рука тут же закрывает мне рот.

— Тише, — бормочет он. — Не стоит тревожить Эбигейл.

Он толкает меня к стене душевой и смотрит мне в глаза.

Сморгнув с ресниц воду, я смотрю на него.

Он медленно начинает убирать руку.

— Что ты делаешь? — шепчу я ему. — Моя одежда полностью промокла.

Он смотрит вниз, и его темный взгляд нагревается, медленно, почти лениво блуждая по мне. Его губы начинают изгибаться в улыбке.

— Ты права, она промокла.

Схватив за подол моей рубашки, он поднимает ее вверх.

— Подожди… — шиплю я, но Эндрю не останавливается. Стянув с меня рубашку через голову, он небрежно отбрасывает ее в сторону, где она приземляется с мокрым шлепком.

— Почему ты это сделал? — хмурюсь я.

Его рот опускается на мой, когда он начинает стягивать бретельки бюстгальтера.

Подняв руки, я пытаюсь остановить его, но его рот продолжает прижиматься к моему рту, сводя меня с ума.

Его поцелуй становится глубже, и когда мой бюстгальтер падает, его губы жадно пожирают мои. Одна теплая, гладкая рука опускается на мою правую грудь, сжимая ее, а другая спускает вниз мои пижамные штаны.

— Эндрю, — стону я ему в рот. — Мы не должны…

— Тише, — рычит он и целует меня сильнее, чтобы я замолчала.

Подтолкнув мое колено своим, он подтягивает мою ногу вверх, зацепляя ее за свое бедро.

Застонав мне в рот, он наполняет меня своим твердым членом.

Я откидываю назад голову. Он так глубоко, а я такая наполненная, что мне кажется, будто Эндрю только что пригвоздил меня к гребаной стене.

Медленно подавшись назад, он сразу же толкается вперед.

С моих губ слетает тихий звук.