Я смотрю на эту огромную руку, покоящуюся на моей руке, и замечаю шрамы на костяшках его пальцев. Интересно, скольких мужчин он ударил этими руками. Сколько женщин? Сколько детей?

Дрожа от этой мысли, мой взгляд перемещается на его бедра. Мне определенно не нужны напоминания о том, насколько он велик в этом отделе.

Подняв глаза вверх, смотрю на его лицо.

Он смотрит на меня таким темным голодным взглядом, что у меня перехватывает дыхание.

Почему он так на меня смотрит?

И почему его большая голова становится еще больше?

О, это потому, что мужчина опускает лицо, чтобы меня поцеловать.

Откинувшись назад, выпаливаю:

 — Если ты собираешься удерживать нас в этом доме, Эбигейл нужно будет делать что-то еще. Целый день смотреть мультфильмы для нее будет вредно.

Эндрю хмурится, затаив дыхание напротив моих губ, выглядя огорченным.

 — Не знаю, как долго ты намерен продолжать это, — продолжаю я теперь, когда привлекла его внимание. — Но нам также понадобится чистая одежда и все наши туалетные принадлежности.

Он кивает, не сводя глаз с моих губ, и бормочет:

 — Об этом уже заботятся.

 — Да? — с некоторым удивлением спрашиваю я, не ожидая такого ответа. — В каком смысле?

Об этом заботятся, потому что он намеревается отпустить нас? Или потому, что он не ожидает, что мы проживем достаточно долго, чтобы нам понадобилось больше, чем то, что у нас уже есть?

 — Джонатан привезет… — начинает он, но его прерывает громкий стук во входную дверь. — Вспомни о черте, — бормочет мужчина и с сожалением снимает руку с моих плеч.

Как только он ослабляет хватку, я отстраняюсь от него. Он встает, и я снова опускаюсь на подушки дивана, благодарная за вмешательство.

В действительности, даже просто сидеть рядом с ним было опасно. Я боялась, что в любой момент он начнет целовать меня прямо на глазах у Эбигейл, и я не смогу противостоять ему.

И только когда он уже на полпути к входной двери, осознаю, что являюсь наполовину голой. Схватив диванную подушку, кладу ее на колени и судорожно прижимаю к себе, скрывая отсутствие трусиков.

 — Джонатан, — прохладно приветствует Эндрю и отступает, давая мужчине пройти.

Джонатан входит, кряхтя, и с громким грохотом бросает на пол коробку.

 — Ты принес это? — нетерпеливо спрашивает Эндрю, когда Джонатан выпрямляется и одаривает его неодобрительным взглядом.

 — Джонни! — визжит Эбигейл рядом со мной и, вскочив, подбегает к нему.

 — Эбигейл, нет! — кричу я, вскакивая, но уже слишком поздно. Она бросается на парня, обнимая те стволы деревьев, которые он называет ногами.

 — Эй, привет, — ворчит Джонатан, похлопывая ее по голове и выглядя при этом так, будто ему невероятно неудобно.

Он бросает обеспокоенный взгляд на Эндрю, без сомнения надеясь, что мужчина поможет ему, но тот только ухмыляется и отступает назад, скрестив на груди руки.

 — Возникли ли проблемы? — спрашивает Эндрю.

 — Ничего такого, с чем бы мы ни справились, — ворчит Джонатан, безуспешно пытаясь оторвать от себя маленькие пальчики Эбигейл.

Мне не должно казаться это смешным, правда, не должно, но, возможно, я, наконец, сломалась. Смех поднимается по моему горлу, и мне приходится закусить губу, чтобы не выпустить его.

Мне, наверное, следует оторвать Эбигейл от парня, но какая-то злобная часть меня рада, что она доставляет ему такое неудобство. Если Джонатан работает с таким человеком, как Эндрю, я уверена, что он этого заслуживает.

 — Ну, ты просто будешь стоять там или поможешь мне? — спрашивает Джонатан Эндрю, когда Эбигейл начинает болтать о своем дне и о том, как сильно она по нему скучала.

Внезапно телефон Эндрю начинает звонить, и его ухмылка превращается в откровенно злобную усмешку.

 — Конечно… — говорит он и достает телефон. — Но сначала я должен ответить на звонок. 

— Эндрю, сын мой, прошло много времени с тех пор, когда ты приходил ко мне.

Человек на линии пытается казаться беззаботным, но я слышу что-то неуловимое в его голосе.

 — Отец, прошло много времени с тех пор, как вы звонили мне.

 — Вероятно, это правда.

Я жестом показываю Джонатану отнести коробки без меня. Он наблюдает за мной с тех пор, как я ответил на звонок, и средний палец, который показывает мне, когда я начинаю отворачиваться, говорит мне о том, что он не так счастлив, как я от того, что у меня зазвонил телефон.