Евгения Чуприна
Не превращай гарем в зверинец!
СОДЕРЖАНИЕ
* НИЦШЕАНСКИЙ ОСЛИК
* КОЗЕЛ В НАТУРЕ
* БЛОК УПРЕКНУЛ ЖЕНСКУЮ ПОЭЗИЮ
В ТОМ, ЧТО ОНА ОБРАЩЕНА
К МУЖЧИНЕ
* ДАЖЕ НЕ МАРИЯ
* УШКИ
* ЗАВОЕВАТЕЛЬ
* О ЛЮБВИ
* ЗЛОБНАЯ МЫШКА
НИЦШЕАНСКИЙ ОСЛИК
Плачет ослик в день рожденья,
И ничто ему не мило:
Ни речное отраженье,
Ни перина, ни могила.
Не бегут толпою гости,
Не мелькают совы в вальсе.
Даже гадкий куцый хвостик,
Отвалившись, затерялся.
Неужели, скоро осень?
Лев исчерпан в Зодиаке,
Травы млеют, запах козий
Под шумок пускают маки,
Как сыры, потеют лица...
Солнце жарит, что есть мочи.
Та презренная ослица
Не пришла минувшей ночью.
А казалось, намекала
Нет, не ревом - томным взглядом.
И ресницы-опахала
Трепетали где-то рядом.
Но напрасны жар, истома.
Что стряслось?
– Никто не знает.
Может быть, она любому
Взоры-мячики швыряет?
Ждал напрасно до рассвета,
Упивался грустной думой:
Почему любимой нету?
Как же я еще не умер?
Вот вдали толпою пестрой
Винни, свиньи, совы... кто вы?
И клинок кручины острый
Провернулся в сердце снова.
День зовет и хороводит
И кривляется забавно.
Шарик входит и выходит...
Вот и славно, вот и славно!
КОЗЕЛ В НАТУРЕ
Бродил козел, бродил в чертополохе,
Козел был бел, чертополох был ал,
Его бока слегка кусали блохи,
Ногами он на звезды наступал.
Он был козел, хватало только взгляда,
Чтобы понять и класс его и вид,
Но мне козла, а не жирафа надо,
Лишь по козлам душа моя болит.
Козел, послушай, где-то в Амстердаме
Висит на крючьях в клубе царь-Кощей,
Воды он просит - посылают в баню,
Так я томлюсь без мерзости твоей.
А где-то в иглу, бурно, как в Париже,
Спит эскимос... вернее, он не спит,
Не может спать - ему мешают лыжи,
Так я не сплю вдали твоих копыт.
Но ты, козел, заслушаться не хочешь,
Как бандерлог, не хочешь подойти,
И тихо, гордо, льешься в небо ночи
По макам сна, по млечному пути.
Совсем ушел. Вселенная раскрыта
И тает звезд не по ранжиру рать.
Он был козел, и это было видно,
А я - коза, мне хочется рыдать.
БЛОК УПРЕКНУЛ ЖЕНСКУЮ ПОЭЗИЮ В ТОМ,
ЧТО ОНА ОБРАЩЕНА К МУЖЧИНЕ
Самец мне Бога затмевает.
Какой ваятель виноват?
Быть может мать?
– Сама не знает.
Или отец?
– тогда виват!
Не видя собственного носа
(Стыдливо выключили свет),
Зачали черный знак вопроса...
Я знаю, я, каков ответ!
Резец ваятеля не ведал,
Что этот маленький лубок,
Затеянный в порядке бреда,
(Ведь Бог - любовь) кому-то бог.
Идею смутную любили
Они едва ль, когда черты
Его случайные сложили
Из напряженной темноты.
Чтоб он объял меня снаружи,
Как мир, и внутрь меня пролез,
Как бес, выглядывал из лужи
И в тот же миг сиял с небес.
Тот механизм, который пущен,
Чтоб пресловутая стрела
Попала в цель, чета живущих
Не просыпаясь, создала.
Как поезда, придя в движенье,
Сдержать крушенье не вольны,
Мы мчимся, в равном положеньи
На чей-то взгляд со стороны.
И пусть я сколь угодно прямо
Иду по заповедям, не
Спастись, ведь нежно чья-то мама
Погибель выносила мне,
Мою беду кормила грудью
Пригрелась юная змея,
И в колыбели, как в сосуде,
Судьба тревожилась моя.
Итак, железные колеса
Сплетают рифмы по пути,
И нам назначено с откоса
В кусты туманные сойти.
Как Богом, движимы любовью
Огромной, словно окоем,
Возможно, с грацией слоновьей,
В одни объятья упадем.
Когда, в какое время года?
В простой иль золотой пыли?
Из тех объятий нам исхода