8

Доннаха прижал ладонь к ее двери, прислонился лбом к потертому дереву. Он не хотел идти туда еще на одну ночь, заставлять ее терпеть его.

Она не хотела его там. Это было ясно. Сколько раз им нужно было сделать это?

Год. Триста шестьдесят пять раз, и каждый раз был все сложнее.

Он вспомнил их разговор о мечах, и его потрясло осознание, как она ему нравилась. Сначала он считал ее простой воительницей, которая пришла на остров ради мести. Многие женщины были там по этой причине, с чего ей отличаться?

Но она поняла его проклятие. Поняла обходной путь, который не придумал он, и она даже ничего не сделала. И то, как она говорила с ним…

Доннаха вздохнул и отошел от двери. Она говорила с ним как с мужчиной, а не медведем. Как с тем, на кого стоило тратить время и усилия, чтобы понять. Чтобы узнать, кем он был. Почему он был добрым и заботился о ее мнении.

И почему помог ей правильно почистить меч.

У него не было ответов. Он даже не должен был говорить с Туата де Дананн. Дворфы жили отдельно. Если бы он не был проклят, он бы был уже женат на милой женщине с бородой. У них уже были бы дети, их нора в земле, и он работал бы в шахтах днем.

Жизнь была бы простой, и там не было бы высокой красивой блондинки.

Она так и не рассказала, кем была. Доннаха ее не винил. Он уже догадывался, что ее история могла разозлить его. Ее точно не пропустил Благой двор, значит, ее слова усилят его желание убить фейри.

Кто ее ранил? Он не мог представить такого, ведь ее волосы отражали солнце, напоминая золото.

И дело было не в ее внешности, хотя ее облик потрясал его. Она была яростной, превосходила в этом дворфов. Эльва знала, чего хотела, и брала это. Но было что-то еще в ней скрыто, и он пытался понять. Она была вопросом, на который он хотел ответ. Смелый странный вопрос, почему она была такой грубой снаружи, но доброй внутри.

Проклятие тянуло его к королевству, куда он не хотел. Он не хотел к троллям. Он не хотел навредить Эльве еще сильнее, чем она уже пострадала. Он знал, что на эту загадку потратит не меньше нескольких месяцев, но лучше от этого не было.

Он выдохнул и толкнул дверь.

Она уже привыкла к его визитам. Замок подстроился под их нужды, создал кресла в углу изо льда. Эльва сделала из нескольких шкур с кровати подушки, чтобы сидеть на них.

Как и на прошлой неделе, Эльва сидела в одном из кресел. В горке снега между двумя креслами стояла открытая бутылка вина.

Доннаха сел на лед рядом с ней.

— Веселая ночь для выпивки.

Она не посмотрела на него. Она глядела на стену, где замок сделал камин. Вырезанный лед подражал языкам пламени, и это было мило, но и немного иронично.

Он принес бокалы пару ночей назад, и она тут же разбила их об стену. Им не нужны были бокалы, это было для цивилизованных. Они такими не были. Он похитил женщину, а она бросила все и стала воином. Им не нужны были формальности.

Доннаха не стал спорить, когда она была в настроении все ломать. Этой ночью она молчала.

Он не знал, что пугало сильнее.

Он схватил бутылку вина и сделал глоток.

— Не хочешь общаться этой ночью?

— Старые демоны не дают покоя, — ветер звучал эхом с ее словами, стонал, как дух, в коридорах.

— Ах. Я могу помочь?

— Умеешь прогонять воспоминания? Я бы их стерла, если бы могла.

Ох, ему не нравилось, как это звучало. Доннаха не любил думать о мрачном, но она бы не обрадовалась таким словам.

— Изгнание воспоминаний — глупое дело.

— Разве? — она посмотрела на него, гнев сделал ее голубые глаза темнее. — У тебя есть воспоминания, что мучают тебя?

Он приподнял бровь.

— А ты как думаешь?

Она вспомнила о его проклятии. Эльва перевела взгляд на стену.

— Видимо, это похожее.

Доннаха уперся локтями в колени, бутылка вина свисала с его пальцев.

— Те воспоминания, хоть и сложные, делают тебя собой. Это не слабость — страдать от них. Ты и должна. Те времена были тяжелыми, и ты пережила их и не должна стыдиться.

Чем он стал? Собеседником для сокровенных тайн женщин? Его братья смеялись бы, скажи он такое.

Он понял давно, что только воспоминания сохраняли целым. Нужно было знать, что случилось, помнить все трудные моменты в жизни, наслаждаться жизнью. И по какой-то странной причине он хотел, чтобы эта женщина поняла, как важно для нее осознать это.