Поликарп, довольный вниманием нового доктора, начал свой неспешный рассказ про Остапа Маркера.

— Жил Остап Маркер на зависть всем соседям хорошо, в достатке. Хозяйство крепкое, хата богатая. Была у него жена работящая, да трое сыновей — помощников…

— Почему была, а сейчас?

— Пришла к нам в село зараза эта проклятая — холера, как смерть с косой и пошла косить народ. Сначала жена Остапа заболела, а за ней два младших сына. Унесла холера их души. Овдовел Остап. Было у него три сына, остался один, старший, первенец Силантий, самый крепкий, самый здоровый. С тех пор и живут Остап и Сила вдвоем в своей хате. Тяжело без бабы, конечно…

— Холера с китайской стороны приходит. Часто ли наши крестьяне с тем берегом контактируют?

Поликарп растерялся, не совсем понимая значение последнего слова, но мужик он был сообразительный, ответил:

— А-то как же! На Пасху целая ватага с той стороны приходила.

— Зачем?

— Ясно дело, в гости к друзьям, такой праздник китаёзы не пропускают. Наши тоже к ним шастают. Выпить да закусить все любят. Да и так, дела всякие, торгуются, меняются…

— А вот это напрасно — произнес доктор.

— Так уж повелось — пожал плечами санитар.

Поужинав и обсудив предстоящие дела в лечебнице, Поликарп с женой ушли. Доктор, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на Роксану. Она скромно сидела в уголке и помалкивала.

— Садись, поешь — великодушно пригласил доктор жену за стол.

Она послушно уселась напротив мужа. Запах пирога давно привлекал ее, но есть без разрешения мужа, она права не имела.

— Ты что, думаешь я не заметил, как ты смотрела на молодого крестьянина? — спросил доктор.

Она опустила глаза.

— Я не смотрела, я просто испугалась.

— Не ври мне, Роксана!

Он повысил голос, и она, втянув голову в плечи, замолчала.

— Вот так, лучше не спорь со мной, женщина. Быстро ешь и застели постель, буду отдыхать с дороги… Завтра много дел с утра.

В углу стоял дорожный сундук с вещами, привезенными с собой. Роксане нужно разобрать все это добро и обживаться на новом месте…

Тяжела, печальна участь вдовца. Остался Остап без жены. Некого стало за волосы оттаскать в минуты раздражения, плеткой отстегать за провинность. Остап бил жену свою Матрену в воспитательных целях, без злости, не в полную силу, понимал, что запросто может зашибить до смерти ненароком. Однако, нравилось ему это состояние — женский страх, покорность, власть над нею, когда она ползала в ногах, просила прощения. «Жена да убоится мужа своего» — так еще дед ему объяснял, читая Писание.

Как Остапу не хватало жены! Плетка висела на почетном месте, да кого ж ей отстегаешь? Сына единственного, так ему это, что слону дробина, да и силы у Силантия с каждым годом все больше, и Остап подозревал, что не совладать ему уже с наследником.

Бабских дел по дому выше крыши — коров подоить, свиней накормить, еду приготовить, воды наносить, стирка, опять же — это уж вовсе позорно: белье на реке полоскать с бабами. Приходится вдову Русакову нанимать, да невыгодно это, затратно.

А как не хватает жены в постели, нет рядом мягкого теплого тела, которое можно помять среди ночи… Жена и дети умерли ранней осенью. Зимой Остап очень тосковал. А весна наступила — пора поле пахать, боронить, семенами засевать. Как говорится: «Умирать собирайся, а рожь сей». Да и не собирался Осип помирать, жизнь хороша…

— Дядька Остап! К нам пойдем. Мамка борщ сварила! — крикнул с порога Микола.

Долго уговаривать не пришлось, сватья Оксана на ужин приглашает. Борщ! Всколыхнулась душа. Слюнки потекли. «А какие борщи Матрена варила! Наваристые, аж ложка стоит. А я еще, дурак, упрекал ее, сватью Оксану в пример ставил. Ты, говорил, Матрена, простодырая, продукты не бережешь, транжира. Скупость — не глупость. Поесть бы сейчас того борща от Матрены. У Оксаны борщи пожиже, экономная баба, прижимистая»

— Здоровеньки булы, сваты! — говорит Остап, входя в хату Головнюков.

Назар, с детства Остапу друг, и живут они по соседству, и сыновья их Сила и Микола дружны.

— Здоров був, Остап. Проходь, сядай на лавку.

Сватья Оксана суетилась у печи, ей помогала дочь Ганна. На большой широкий стол, укрытый белой скатертью, поставили пышный хлеб, сало, миски с борщом. Хозяин графин с горилкой достал. Пришли сыновья русоволосый и крупный Силантий и чернявый низкорослый Микола, сели за стол.

— Пашню засеяв, пора и горилки испить…

Выпили, крякнули, обсудили погоду и новости. Молодежь на вечёрки ушли, а старики остались, продолжая разговоры.