Крупная девчонка схватила ее за волосы, приподняла на ноги и отшвырнула к стене, как тряпичную куклу. Делайла медленно и безвольно сползла на пол, издав глухой, булькающий звук. Боль стрелой отозвалась в голове, хотя, кажется, удар все же пришелся не таким мощным, на какой рассчитывала одна из подруг Нерине.

А вот с пытками над лицом они не поскупились. По нему нанесли несколько пощечин и ударов, которые превратили бледный цвет кожи в ярко-красный. С уголков губ потекла кровь, как и из носа. Потом откуда-то в руке у девчонки возник нож, и она сделала им три надреза на левой щеке, прямо на свежей ране, но ни крика, ни стона из уст Деллы они не услышали, хотя добивались обратного. Казалось на первый взгляд, что она умерла, но на самом деле ее сознание еще оставалось при ней, и боль, которую Делайла поначалу не чувствовала, теперь становилась чудовищной. Она вернулась и захлестывала ее волнами, каждая из которых была все сильнее.

Удар в живот все решил. Делайла дернулась в последний раз и раскинула руки. Еще немного, и до обморока недалеко. Если ей нанесут еще хоть один удар, то этим все и закончится. Мать от горя скончается, увидев свою дочь, а вернее, то, что с ней сотворили.

После жестоких процедур Делайлу взяли за руку и оттащили к стене. Нерине спрыгнула с подоконника и села перед ней на корточки, заглядывая в ее пустые глаза и тщетно пытаясь прочитать в них хоть что-то.

– Еще раз пальцем тронешь Аавилла – умрешь, – сказала Эсли, пустив клубы табачного дыма ей в лицо. – Что будем делать с этой шваброй?

– А какое место должно быть у швабры? – ухмыльнулась та, что поменьше.

Нерине кивнула, встала и скрылась за дверью. Через три минуты она пришла с ведром и стала набирать в него воду.

– Теперь все на своих местах, – ласково промурлыкала Эсли, щедро поливая из ведра Делайлу. – Кстати, Бертран, я слышала, ты у нас очень верующая? Ну так помолись своему богу, чтобы в следующий раз холодная водица не оказалась кислотой. Думаю, ты все уяснила. Никогда не вставай на моем пути.

С этими словами троица удалилась, оставив Бертран наедине с болью, что захлестнула ее с головой; ненавистью, нарастающей с каждой минутой, и шоком. Казалось, они вытрясли из нее не только душу, но и способность мыслить здраво. Взгляд ее стал безумен, глупая улыбка расползлась до ушей, несмотря на жгучую боль в уголках губ. Капля крови из носа потекла вниз, упав в растекшуюся лужу. Делайла начала водить рукой по полу, постукивая ногтями и напевая колыбельную мамы, голос ее прерывался из-за сбитого дыхания, которое не могло восстановиться. В конце концов, когда помешательство несколько отступило, вернулись душевные и физические мучения в пораженных участках тела. Рыдания сдавили грудь, вырываясь наружу, и их Делайла более не сдерживала. Она знала, что еще легко отделалась, но обида, жалость к себе и ярость не давали успокоиться. Вот, чего стоила ее храбрость.

* * *

– А теперь рассказывай, кто это сделал, и я прямо сейчас пойду и возьму грех на душу, – глаза Вейна метали молнии.

Делайла так и не поняла, как оказалась дома у друга – сколько ни спрашивала, он не отвечал, только ужасно злился, и все его мысли уже погрузились в план мести.

Наверное, она просто потеряла сознание. Но как? Ведь когда они ее оставили, она лежала еще очень долго, а потом вот… оказалась у Вейна. Надо все ему объяснить, иначе не успокоится. Он, видимо, хорошенько нервишки себе потрепал за то время, что она спала.

– Это бесчеловечно, Делла, и не останавливай меня, – с готовностью изрек Вейн, когда она рассказала ему все подробности. Он мысленно подписал смертный приговор тем троим, несмотря на то, что они девчонки.

– Вейн, ты поступишь необдуманно! – перепуганная до смерти Делайла встряхнула за плечи друга. – Тебя отправят в колонию!

– Зачем ты их защищаешь?

– Я за тебя боюсь, как же ты не понимаешь? Ты мой единственный друг и защитник. Давай лучше подумаем, что мне сказать матери.

– Правду, конечно! – изумленно воскликнул Вейн, словно она сморозила глупость.

– Нельзя правду… – умоляюще посмотрела на него Делайла, зажимая ему рот, чтобы не возражал. – Ты понимаешь, что будет с матерью, если она узнает обо всем? В таком случае мне придется рассказать все, что со мной в этой школе происходило, а ведь я так усердно врала ей до этого. Один раз я уже сменила школу и перешла именно в твою, потому что мама верит в нашу дружбу и верит в то, что ты всегда меня защитишь. Так что, можно сказать, матушка моя доверила меня на твое попечение, а задание ты провалил.

Делайла убрала руку и с победной улыбкой посмотрела на ошарашенного Вейна. Уголки губ вновь обожгло болью, и она на мгновение зажмурилась, что не ускользнуло от него.

– Ладно, – нехотя согласился он. – Мы соврем, что тебя схватила уличная шайка. Это, конечно, не лучшая ложь… В общем, если такое повторится, я доложу всю правду. Но такое вряд ли произойдет, потому что теперь я тебя ни на минуту не оставлю. Будешь ждать меня в классе после каждого законченного урока, с места не сдвинешься.

– Спасибо, Вейн! – Делайла резко кинулась к нему на шею и в тот же момент внезапно почувствовала головокружение и тошноту. – Со мной ведь ничего серьезного?

Дефенс немного замялся и принес зеркало. Стоило ей увидеть себя, как она тихо и тяжело вздохнула. Все лицо в ссадинах, краснота у уголков губ так и не спала, на левой щеке красовались три пореза, а на лбу широченная рана, ранее кровоточащая.

«Я и до этого особенной красавицей не была», – выдохнула Делайла.

– Это ничего, пройдет. А я спрашивала о действительно серьезном.