— Стелл. — В глазах Веры мелькает вина напополам с раскаянием. — Я расстроила тебя, да? Прости. Нужно было своё мнение при себе держать. Это же мои тараканы. Я в такие моменты сразу начинаю думать про целлюлит и морщины. Не слушай меня, ладно? Делай так, как считаешь нужным.

— Всё нормально, — натянуто улыбаюсь я, не в силах делать вид, что её слова не ударили по мне. Они бы и не ударили, не озвучь Вера мои собственные страхи и мнение большинства о том, что отношения, где женщина намного старше и обеспеченнее, обречены на провал.

Я оплачиваю счёт целиком, несмотря на возмущения Веры, и вызываю такси. Если до этого я сомневалась, ехать к Матвею или нет, то сейчас увидеть его стало жизненной необходимостью. Другой поддержки у меня нет. Единственный человек, который, по моему мнению, мог быть на нашей стороне, только что выступил против. 

Звонок мужа застаёт меня, когда я выхожу из такси рядом с домом Матвея. Левую половину груди простреливает тревогой. Роман должен прилететь только завтра.

— Слушаю, Ром, — говорю я, непроизвольно отворачиваясь от гранитного фасада.

— Ты где? — голос мужа звучит резко и с угрозой.

— Я… была в баре с Верой. — Сама не зная почему, я начинаю быстро идти к воротам, отдаляясь от нужной подъездной двери.

— Приезжай домой сейчас же. Буду через полчаса.

С этими словами он отключается.

Таксист довозит меня до рабочей парковки, где я забираю свою машину. С адреналином, выброшенным в кровь, жалкие сто миллилитров вина обязаны были испариться.

Домой я еду, не помня себя. Ладони, сжимающие руль, потеют, и сердце неровно стучит в предчувствии катастрофы. Что это? Паранойя, вызванная чувством вины, или обострившаяся интуиция? Я пытаюсь облечь в форму скользкие хаотичные мысли, чтобы понять, почему Роман вернулся раньше и по какой причине разговаривал со мной таким тоном, но не справляюсь. На ум приходят лишь идиотские версии вроде потопа или пожара. Чёрт-чёрт. Нужно перестать фантазировать и успокоиться. Всё выяснится на месте.

Когда въезжаю в ворота нашего, пока ещё общего дома, машина мужа уже стоит на своём месте. Я паркуюсь рядом, промакиваю салфеткой неприятную липкость с ладоней и, заглушив двигатель, иду к двери. По какому бы поводу Роман ни хотел меня увидеть, я должна оставаться собранной и спокойной. Своё желание развестись я озвучила, и это главное. Роман может принимать это или не принимать — без разницы. Детей у нас нет, так что развод в любом случае состоится.

Я заставляю себя действовать так же, как и всегда. Ставлю сумку на комод, избавляюсь от обуви и иду мыть руки. Тщательно ополаскиваю их водой и попутно разглядываю своё лицо в зеркале, примеряя к нему невозмутимость. Вроде бы получается. Вот и отлично.

Взгляд мужа ложится на меня многотонной плитой, едва я переступаю порог кухни. Его и без того тонкие губы превратились в искривлённую линию, в глазах поблёскивают нетерпение и что-то мрачное, тёмное, напоминающее гнев.

— Привет, — говорю я, прикрывшись щитом спокойствия. — Думала, ты вернёшься только завтра.

— Испортил твои планы? — с металлом в голосе осведомляется Роман, наваливаясь ладонями на спинку стула.

— Почему же? Я ведь здесь.

Под его немигающим взглядом сохранять невозмутимость становится всё сложнее, поэтому в качестве передышки я иду к кофемашине. Сделать кофе означает отвернуться и занять себя минимум на минуту.

— Сядь за стол, — резко и грубо распоряжается муж. — Кофе в другой раз попьёшь.

От растерянности и испуга я застываю в метре от столешницы. Мы с Романом переживали разные времена, но никогда он не позволял себе разговаривать со мной так.

— Я сначала сделаю себе кофе, — тихо цежу я, повернувшись к нему. — Не нужно командовать мной, как собакой.

— Сюда смотри. — Запустив руку в портфель, валяющийся на подоконнике, Роман швыряет на стол пачку листов с изображением чёрно-белой таблицы. — Хочу послушать твои объяснения.

Я забываю про кофе и обещание оставаться спокойной. Дыхание обрывается, а ноги сами несут меня к столу. Хочу выяснить, что такого есть в этой стопке бумаги, отчего человек, с которым я прожила шесть лет, стал вести себя настолько грубо.

Но ещё до того как поднести первый листок к глазам, я вдруг отчётливо понимаю, что увижу на нём доказательства своего преступления. Это говорила не паранойя, а интуиция. Всё тайное когда-то становится явным. За всё приходит расплата. Эффект бумеранга.

Таблица — это детализация моих звонков. Следующий лист — распечатка сообщений из мессенджера. Мне нечем дышать. Личное, переписка, фотографии — всё выставлено напоказ. Я о таком не думала. Даже предположить не могла, что Роман до такого опустится. Связи ему позволяют, да. Я думала, самоуважение не позволит.

— Ты не имел права, — сглотнув унижение, сиплю я и поднимаю глаза на мужа. Сложно, не нужно. — Какие бы цели ты ни преследовал, ты не имел права.

Пальцы Романа сжимают подголовник стула так сильно, что белеют, а его лицо, напротив, багровеет.