— Что?.. Фу, конечно, же нет! И, вообще, это просто я… отрабатываю приёмы для новой статьи, как ну… завлечь мужчину мечты в постель, не прилагая особых усилий… На рефлексах просто вышло. Сам понимаешь же, что, когда долго тренируешься всё выходит на… на рефлексах, — нервно сглотнула я.

Господи, что я сморозила? Хотя, если прокатит, то почему бы и нет? По отмыванию позора с доброго имени все средства хороши!

— Ну да. Это просто гениально: упасть и затащить на себя мужика так, чтобы он задохнулся между грудных желез великой соблазнительницы…

— Что?! — возмущённо вскричала я, осматривая свою майку. Да, на белой ткани ярко выделились серенькие пятна влаги. Чёрт. Мало того, что я его рвоту мыла с кроссовок в туалете больницы, так ещё и майка теперь в слюнях этого неблагодарного. Ладно, к чёрту. Сейчас поеду домой и просплю весь день, чтобы он быстрее закончился. — Придётся усовершенствовать способ, — прокашлялась я, прикрывая майку кардиганом. — И, кстати, если люди хотят о чём-то "пошушукаться", то просто говорят об этом, а не хватают и не тянут за руку, как последние маньяки.

Лев поправил больничную робу и облокотился о подушки, когда вошла хорошенькая темноволосая медсестра и вынула из вены иглу, улыбнувшись парню. Тот же проводил раздевающим взглядом стройную фигурку девушки и перевёл уже на меня незаинтересованный взгляд, сказав:

— Хорошо, говорю. Что ты вытащила у меня из кармана?

Он что не помнит? Может и к лучшему. Так как говорить человеку, который был накачан наркотой, про то, что я стащила у него из кармана экстази — точно не буду. Ничего, поживёт без допинга. Глядишь, может и человеком станет… Хотя он и без наркотиков тот ещё говнюк.

И следуя своей дебильной традиции говорить, что пришло первое на ум, ляпнула:

— Презервативы.

Зато сводный брат явно такого не ожидал. Вот он настоящий способ оглушить врага! Скажи, что посягнула на то, без чего он не выходит даже из туалета и можно вызывать священника!

— Презе… что?

— Ну-у-у… такие резиновые вещицы от нежелательных детей, — начала медленно объяснять я, как недалёкому индивиду, — которые мужчины надевают на свой…

— Да знаю я, что это такое! Вот только откуда ты знаешь про это? — сказал он таким тоном, будто я идиотка дремучая, которая всю жизнь провела на горе Хунь. — Ладно, не хочу знать о твоих пирожковых страстях. — А потом качнул головой и протёр лицо широкими ладонями, проговорив: — Что-то я не вдупляю… То есть ты, то ли презирающая, то ли жаждущая меня раздеть булочка, спустя два безмятежных года приходишь в мой ресторан, чтобы просто спереть презервативы? В особенности, когда я чуть не подыхаю, от невесть откуда-то взявшейся наркоты во мне. — Лев перевёл на меня подозрительный взгляд. — Бурундушечка ж моя, только не говори, что ты приложила свои вероломные лапки к моей скорой встрече с Небесными Вратами.

Ну тут он капитально загнул про "Небесные Врата", максимум, что ему светит, так это апостол Пётр, который постучит ему по голове святой книжкой и отправит плавиться в котёл. А я буду наверху: сидеть в райских садах, есть сладкие сочные персики, а косточки плевать ему в котёл. М-м-м-м… мечты-мечты.

— Говори, что хочешь, но то, что я вытащила тебе не отдам, — решительно заявила я, складывая руки на груди.

На щёках парня заалел злой румянец, да и сам он перестал походить на овощ; весь напрягся и выпрямился. Но это было лишь секунду… Плечи сводного брата расслабились, а лицо стало таким, мол, это же глупенькая Сашка, да что от неё можно ожидать страшного, кроме уничтожения конфет?

— Саш, мне ещё пару лет назад не составляло труда довести тебя до срыва и получить то, что я хочу. Не только у тебя, но и у отца, — сказал Лев, проникновенно заглядывая мне в глаза. — Навряд ли, что-то изменилось, так что прекрати выпендриваться и отдай мою вещицу.

Стоп… Он думает, что моя легкомысленность настолько соседствует со слабоумием или же трусостью?! Вот это уже конкретный наезд!

— Да-да, ты крут, — закатила глаза я, думая, что буду пищать от восторга, если вдруг появится грузовик с кактусами и всё вывалит на эту надменную особь мужского пола. — Но, знаешь, пойду-ка я домой.

Я ловко вскочила, проворно уворачиваясь от загребущих культяпок и подбежала к двери.

— Эй!

— Сам ты "эй", — прошипела я, разворачиваясь всем корпусом, совершенно не подумав о том, что пол только что помыли… Поэтому ничего удивительного, что Лев ожидаемо заржал, когда я с грацией тупой скотины и, ни разу нецелованная фортуной в своей жизни, грохнулась на задницу. Быстро встав с пола, я потёрла ласково ушибленную попу и снова встала в грозную позу, сурово посмотрев на подвывающего от хохота парня.

— Всё… ха-ха… всё! — ржала безостановочно эта падла, ударяя по кровати кулаком. — Никогда… пха-ха-ха-ха… не понимал, как можно быть… ха-ха-ха… такой бестолочью!

— В любом случае, эта "бестолочь" не даст тебе снаркоманиться… по-крайней, мере пару дней…

— Да не наркоман я, придурочная! — натурально взбесился Лев, перестав хохотать тут же. Зелёные глаза метали молнии, а сам он порывался встать.

Наверное, кто-то бы ему поверил… но не я! Все наркоманы так говорят. В психологии это называется "стадия отрицания".