— Я так испугалась, — призналась я, когда обрела способность говорить нормально, без всхлипов. — Он же чуть не разрушил мою легенду. Знаешь, я даже успела подумать, что мне придется сделать это ртом, чтобы не выдавать себя.

Элис слегка напрягся от этих слов и снова сжал челюсти, а потом спросил:

— Почему ты просто не попросила его уйти?

— Он угрожал, что отправит нас обоих в карцер на две недели.

Элис помолчал. Потом повернулся ко мне, ободряюще улыбнулся и сказал:

— Забудь про все. Ты же слышала: он нам ничего не сделает, мы с ним договорились.

— Что ты ему обещал? — поинтересовалась я: вряд ли такой человек, как этот комендант, способен делать что-то за просто так.

— Что схожу с ним на свидание.

— Что-о? — брезгливо протянула я, даже чуть отстранившись от Эла.

— Он обещал меня не трогать, — пояснил Элис. — Сказал, что поспорил с друзьями, что пойдет на свидание с тау. Он, вообще-то, не любит мужчин. Я, честно говоря, удивлен, что он приставал к тебе.

— Вот именно: он не любит мужчин. А я женщина, забыл? И мне срочно нужны еще обнимашки, а то все еще трясет.

Элис рассмеялся и крепко обнял меня, прижавшись горячими губами к моему лбу. Иногда он все-таки умеет быть мужчиной: черта с два я бы так быстро успокоилась, рыдая в плечо подруги.

Вскоре вотч Элиса радостно чирикнул, принимая сообщение.

— Беркер на нашем уровне, совсем недалеко от станции, — сообщил он. — Ни на кого еще не записан, числится среди имущества академии, так что вряд ли на нем электронные замки сменили. Если удастся проникнуть в гараж, мы его запросто наружу выведем. Но нужно разрешение на вылет.

— Так ты летишь со мной, да? — уточнила я, услышав заветное «мы».

— Да, — ответил Элис. — Но ты не торопись радоваться: я понятия не имею, где добыть разрешение на вылет.

— А если снова коменданта попросить?

— Во-первых, мы с ним уже договорились, и условия сделки он менять не будет, — возразил Эл. — А во-вторых, для таких разрешений он слишком мелкая сошка. Так что придется поломать голову.

— Ничего, я верю, что у нас все получится, — заявила я. — Обедать пойдем? У меня уже живот к спине прилип от всех этих волнений.

— В «Крота»?

— Угу.

И мы выдвинулись навстречу вкусной и здоровой пище. А эти печеньки надо бы вообще выкинуть.

Адрес: Военная база «Либерти», свалка твердых пластиковых отходов. Имя: Элис. Генетическая модель: тау-1, улучшенная. Статус: гражданин третьего порядка.

— У тебя ниточка торчит, — сказала Алеста, дернув обрывок какой-то нитки в шве рубашки. Нить не пожелала отрываться и неожиданно вытянулась сантиметров на шестьдесят.

— Эй, я не хочу остаться голым! — пошутил я, отшатываясь от нее. Нитка выдернулась еще на двадцать сантиметров.

— Осторожно, опрокинешь мой обед! — возмутилась Алеста, едва успев подхватить пластиковую миску с пловом, который мы прихватили из «Крота» вместе с еще двумя банками пива. Плакала моя стипендия.

Переставив остатки плова в другое место, она намотала нитку на палец кольцом и дернула.

— Ай! — вскрикнула она и удивленно посмотрела на кончик пальца, медленно набухающий красными каплями. Я похлопал по карманам в поисках салфеток, но ничего не нашел. У Алесты тоже ничего подходящего не оказалось.

— Может, пивом полить? — предположила она, опуская палец вниз, чтобы кровь не побежала по руке. — В нем же есть спирт, вдруг сработает как дезинфекция.

— Сомневаюсь, — поморщился я. — Тогда уж лучше лизнуть: слюна тоже антибактериальными свойствами обладает.

— Не, — покрутила головой Алеста. — У меня в детстве часто кровь носом шла, я ее случайно сглатывала, а потом меня всегда тошнило от ее вкуса. Так что я, пожалуй, просто не буду трогать: я же мыла руки перед едой, может, ничего и не будет.

— Ага, мыла, — покивал я. — А потом по свалке гуляла. Дай сюда.

Я потянул ее за руку и обхватил губами пострадавший палец. Алеста зашипела и уставилась на меня, как на привидение. Я удивленно и вопросительно приподнял на нее брови, продолжая вылизывать ранку. Но Алеста не ответила, только смешно дрогнула носиком, глядя на мои губы. До меня дошло. Долго же доходило. Я вообще рядом с Алестой становлюсь непроходимо тупым.

Я выпустил ее руку и отвернулся, чувствуя, как у меня горят уши. Но она ничего не сказала. Осторожно потянула за злосчастную нитку здоровой рукой, вытягивая ее до конца. Шов, к счастью, не разошелся. Видимо, это была какая-то случайная ниточка. Засунутая швейником специально, чтобы создавать мелкие неприятности. Или приятности — это как посмотреть. Мне почему-то показалось, что Алесте понравилось то, что я сделал. Я незаметно посмотрел на нее. Алеста задумчиво сматывала нитку на руку.