Шрифт:
Наконец, дошла очередь и до меня. Было бы весьма наивно считать, что удастся отсидеться за спиной Укерверса.
– Подсудимая, встаньте, - автоматически велел председатель суда – старик по центру президиума в кресле с самой высокой спинкой с вензелями. К нему тут же склонился коллега, что-то зашептал на ухо: - а, ну, да... сидите. Поднимите руку и повторяйте за мной: «Я клянусь говорить в этом суде только правду, и пусть свидетелями этой клятвы статут Стихии и покарают меня, если я солгу».
Покорно повторила, разглядывая всех старейшин гильдии магов. Всего их было семеро, почти все пожилые седые лысеющие мужчины. Все маги, конечно, и весьма сильные, представители разных стихий.
Допрос в разуме толком не отложился, я все силы тратила на то, чтобы держать себя в руках. Отвечать старалась аккуратно: была в отчаянье, пришлось пойти на беспрецедентные меры, но не видела иного выхода, ибо слабая женщина. Жреца убить не пыталась, но признала наличие между нами застарелого личного конфликта. Согласилась, что была к нему необъективна, подозревая в похищении.
Слава всем Стихиям, орки уже успели сбежать из города, сперва в нем наследив и подравшись с несколькими стражниками для отвода глаз. Чтобы мне не пришлось врать в суде, Зэрас не стал рассказывать, куда именно они делись и каким путем. Я и не спрашивала, поэтому совершенно честно отвечала на суде, что ничего не знаю. Хотя подозреваю, что они просто уплыли в сторону Империала, пока порт был закрыт. А, может, и на лошадях уехали из города, с их способностью к лечению животных это вполне вероятно.
– Вы разве не осознаете, какой огромный ущерб причинили городу из-за какого-то мальчишки?! – шипел один из стариков.
Я впилась когтями в ладонь, лишь надеясь, что кровь не пойдет. Хотелось кричать, что это они, старые маразматики, ничего не понимают, что это не «какой-то мальчишка», а ребенок из моего дома! Но вместо этого я медленно вдыхала на счет четыре, задерживала дыхание, выдыхала, а потом покорно кивала:
– Осознаю, но я всеми силами старалась минимизировать ущерб.
– По-вашему, нападение на главу самого древнего храма в Уркатосе – это нормальное поведение для женщины? На ваших островах вы так ведете свои дела? – хмурился другой.
– Нет, это не норма, это критическая ситуация.
Другие судьи были менее агрессивны, но, конечно, не столь мягки и доброжелательны ко мне, как Укерверс.
– Хорошо, что вы осознаете, что ваше поведение было ненормальным, - вздохнул, наконец, председатель. – Скажите теперь честно: если бы вы вновь оказались в подобной ситуации, вы бы поступили иначе?
Тут уже я не выдержала. Не знаю, руководило ли мною то внутреннее «давление стихии» или это были мои чувства, но я не стала подбирать слова и посмотрела председателю суда прямо в глаза:
– Я поступила бы точно так же, потому что это помогло спасти ребенка. Сожалею я разве что о том, что сделала с господином жрецом, - честно говоря, я сожалела о том, что ошиблась, но поступила бы так вновь с любым другим подозреваемым, просто была бы аккуратнее в этом и заранее позаботилась о том, чтобы он не мог никому пожаловаться.
В зале послышались возмущенные возгласы, секретарю пришлось призвать всех к порядку. Укерверс хлопнул себя ладонью по лбу и сгорбился в притворном отчаянье.
Мне задали еще несколько уточняющих вопросов, на которые я старалась отвечать аккуратнее, но это было уже не столь важно.
И над судьями повисла желтая энергетическая вязь плетения, защищающего от прослушивания – здесь маги не уходили в другую комнату для совещаний. Я тяжело вздохнула и записала в своем дневнике: «надо был держать язык за зубами».
Старейшины совещались весьма эмоционально, остальные присутствующие следили за этим, как за немым кино: одни потрясали какими-то бумагами, другие упрямо качали головой, кому-то стало слегка плохо, он жадно пил воду, в то время как соседи помогали ему магией.
Если кто-то начинал шуметь в зале, секретарь призывал людей к порядку. Наконец минут через пятнадцать председатель поднялся на ноги и развеял плетение тишины:
– По решению старейшин гильдии магов города Уркатоса вы приговариваетесь к штрафу в размере тысяча золотых в пользу города, а также в размере трех тысяч золотых в пользу церкви. – В зале удивленно ахнули – в сумме четыре тысячи! Мой дом стоил всего две! – Материальные претензии судовладельцев будут рассмотрены в отдельном производстве. Так же вы приговариваетесь к тридцати дням общественных работ на благо города.