— Алло? Вы здесь? Вас не слышно.

— А, да, здесь, да, — произношу растерянно, пытаясь сформулировать свой вопрос, — я…я увидела новости по телевизору и кажется….кажется на борту того судна был мой муж, но я не уверена, я увидела лишь конец…

— Подскажите, пожалуйста, полное имя вашего мужа и название судна.

— Максим. Дмитриев Максим. Судно я не знаю, — произношу упавшим голосом.

— Дмитриев Максим Сергеевич?

— Да.

— Сочувствую, но он числиться в списках моряков взятых в плен вчера ночью…

— Подождите, а может это не он? Может, это какой-то другой Дмитриев Максим. А можно узнать адрес его регистрации?

— Подождите минутку, я уточню информацию, — голос девушки звучит устало и ровно. Пока в трубке играет мелодия, я молюсь. Молюсь, чтобы это был не мой Максим, ведь какая вероятность того, что именно на его корабль нападут чертовы пираты? Откуда вообще в наши года пираты? Надежда теплится ровно двадцать секунд, а потом диспетчер на том конце провода разрушает мой маленький мирок, называя ту самую квартиру, в которой его жду я.

Я уже не слушаю ее, телефон выпадает из рук, я оседаю на пол и беззвучно реву. Хотя бы он был жив, только бы с ним ничего не случилось!

Следующие дни проходят по одному сценарию: проснулась — позвонила узнать информацию о пленных моряках, накормила сына, сделала несколько букетов, желая отвлечься от тягостных мыслей, снова накормила сына, уделила ему внимание, прошлась вокруг дома с коляской, с надеждой и замиранием сердца помедитировала над телефоном и снова набрала информационную службу.

Ничего.

День. Два. Три.

Ничего.

Отчаяние разъедает меня изнутри, все кажется страшным сном, от мысли о том, что я могу больше никогда не увидеть Максима хочется лезть на стену. От сумасшествия меня спасает лишь сын. Благодаря ему вместо того чтобы сутками лежать и безучастно смотреть в потолок, я стараюсь держать себя в руках и жить дальше, надеясь на чудо. И когда, казалось бы, надежды почти не осталось, после самых страшных трех недель моей жизни, на том конце провода стандартный ответ: «Простите, но пока что новостей нет», сменяется на:

— Дмитриев? Мы же сегодня звонили вам, вы ведь жена его, да?

— Да, — мой голос дрожит, так как я боюсь услышать худшее. Упираюсь рукой о стол, сил стоять на ногах не остается.

— Все в порядке, девушка. Можете встречать вашего мужа.

— Что? Когда?

— Завтра в девятнадцать ноль-ноль, пятый терминал.

— О, господи, это правда? Правда? — по щекам катятся слезы, голос меня не слушается.

— Да, удачи вам.

— Спасибо вам большое, спасибо, — громко смеюсь сквозь слезы и щипаю себя за запястье, чтобы убедиться что это никакой не сон. А потом хватаю сына и бегу в супермаркет. Нужно приготовить что-то к приезду Макса, он ведь у меня такой прожорливый мужчина.

Не могу спать всю ночь. Убираю, хожу по квартире, пытаюсь выбрать в чем встретить его, волнуюсь. И жду от него звонка. Ведь если все хорошо, если он завтра прилетит, он ведь должен сообщить мне об этом как-то. Он ведь должен понимать, что я здесь с ума схожу.

В аэропорт приезжаю за два часа. Просто не могу больше сидеть в четырех стенах, хочу быть как можно ближе к нему. Жду.

Жду безумно долго.

Жду безумно волнительно.

Несчетное количество раз проверяю табло с номерами рейсов, на случай если его самолет прилетит раньше. Пусть и на десять минут.

Нервно вышагиваю вдоль зала. Несколько раз отправляюсь в уборочную, чтобы сменить памперс сыну и боюсь, что именно в этот момент из дверей терминала выйдет Максим.

Наконец-то объявляют прибытие. Встречающие толпятся рядом с автоматической стальной дверью. Ожидание утомляет, изматывает. Достаю из сумочки зеркальце, проверяю макияж. Не могу удержаться, набираю номер Максима, но телефон отключен.

Из-за духоты, нервов, мелькающих лиц людей мне становится дурно, но я не обращаю на это внимание.

Жду.

Створки двери разъезжаются в разные стороны, шеи встречающих вытягиваются, каждый ищет глазами своих родных. Выходит первый пассажир, но это не Максим.

Разочарование.

Вновь жду, пока не откроется дверь, выхожу на середину и заглядываю внутрь. Десятки людей с чемоданами цепочкой следуют к выходу, но своего мужчину я не вижу.

Радостные улыбки, приветствия, слезы. Но не мои. Потому что Максима все еще не видно. Толпа редеет. Нервное напряжение растет. Я прокручиваю в голове нашу встречу. Волнуюсь, что он может передумать насчет нас. Отметаю эту мысль к черту. Поправляю носочек на крохотной ножке сына.