***

Когда церемония закончилась и начался прием, а Колин раз и навсегда уверился, что сэр Филипп действительно будет хорошим мужем его сестре, ему удалось найти укромный уголок и утащить туда жену для беседы тет-а-тет.

– Она что-нибудь подозревает? – широко улыбаясь, спросил Колин.

– Ты невыносим, – ответила Пенелопа. – Это же ее свадьба.

На заданный вопрос можно было просто ответить «да» или «нет», но ни одного из этих ответов не прозвучало. Колин подавил желание нетерпеливо вздохнуть и вместо этого очень спокойно и цивилизованно продолжил:

– Значит?..

Жена смотрела на него целых десять секунд, а затем пробормотала:

– Не понимаю, о каких сложностях говорила Элоиза. Мужчины – чрезвычайно простые существа.

– Ну… да, – согласился Колин, для которого женский разум был совершеннейшей загадкой. – Но какое отношение это имеет ко всему остальному?

Посмотрев по сторонам, Пенелопа понизила голос до свистящего шепота:

– С чего ей вообще думать об Уислдаун в такое время?

Колин неохотно признал, что в ее словах есть резон. В его мечтаниях все заканчивалось тем, что Элоиза каким-то образом догадывалась, что она единственная не знает секрет человека, скрывающегося под именем леди Уислдаун.

Это видение было совершенно нелепым, но доставляло ему удовлетворение.

– Гм-м-м-м, – протянул он.

Пенелопа с подозрением посмотрела на супруга.

– О чем ты думаешь?

– Ты уверена, что мы не можем сказать ей об этом в день ее свадьбы?

– Колин…

– Потому что, если мы промолчим, она точно узнает об этом от кого-то еще, а это нечестно, так как мы не увидим ее лица в этот момент.

– Колин, нет.

– После всего пережитого разве тебе не кажется, что ты заслуживаешь увидеть ее реакцию?

– Нет, – медленно выговорила Пенелопа. – Нет. Нет, мне не кажется.

– О, ты слишком дешево себя продаешь, моя дорогая, – ответил он, благосклонно улыбаясь супруге. – И к тому же, подумай об Элоизе.

– Я только этим и занималась с самого утра.

Колин покачал головой.

– Она будет убита. Услышать ужасную правду от совершенно незнакомого человека.

– Вовсе не ужасную, – возразила Пенелопа. – И откуда ты знаешь, что это окажется совершенно незнакомый человек?

– Вся моя семья поклялась молчать. Кого еще Элоиза знает в этой богом забытой глуши?

– А мне нравится Глостершир, – заявила Пенелопа, очаровательно стиснув зубы. – Я считаю его восхитительным.

– Да, – спокойно произнес Колин, отмечая про себя ее нахмуренные брови, сжатые губы и сузившиеся глаза. – Ты выглядишь на редкость восхищенной.

– Не ты ли настаивал, чтобы мы сохраняли тайну как можно дольше? Столько, сколько это вообще в человеческих силах.

– Не в буквальном же смысле, – ответил Колин. – Этот человек, – он указал на себя, хотя необходимости в том не было, – считает, что хранить молчание уже просто невозможно.

– Не могу поверить, что ты передумал.

Он пожал плечами.

– Разве это не мужская прерогатива?

Услышав подобное, Пенелопа открыла рот, и Колин вдруг захотел, чтобы найденный им уголок оказался не только спокойным, но и уединенным, потому что, сознательно или нет, его жена просто молила о поцелуях.

Однако он был терпеливым мужчиной, и их по-прежнему ожидала уютная комната, снятая на постоялом дворе, и он все еще предполагал вволю поозорничать здесь, на свадьбе.

– О, Пенелопа, – хрипло начал он, наклонившись ниже, чем позволяли приличия даже по отношению к собственной жене, – неужели ты не хочешь поразвлечься?

Его супруга стала пунцовой.

– Не здесь же!

Колин громко рассмеялся.

– Я не это имела в виду, – прошептала Пенелопа.

– Вообще-то я тоже, – ответил Колин, будучи совершенно не в состоянии убрать улыбку с лица, – но мне нравится, что тебе это так быстро пришло в голову. – Он притворился, что осматривает комнату. – Как ты думаешь, когда можно будет вежливо откланяться?

– Точно не сейчас.

Он сделал вид, что размышляет.

– М-м-м, да, ты наверняка права. Жаль. Однако… - Тут он притворился, что его осенила некая мысль. – Однако это означает, что у нас есть время поозорничать.

Супруга, к радости Колина, вновь лишилась дара речи.

– Приступим? – прошептал он.

– Я не знаю, что с тобой сделаю.

– Нам надо над этим поработать, – заметил он, покачав головой. – Я не уверен, что ты до конца сознаешь, как следует отвечать на вопросы, которые не требуют других ответов, кроме «да» или «нет».