Шрифт:
Старушка и Ебалда, побросав лопаты, передавали друг другу бутылку, не веря в случившееся, и смотрели на меня как на избранника судьбы. Мы отправились на обед в станционную столовую, в которой вдоль холодного обеденного зала висел плакат с бодрящим изречением «Хлеб да вода – молодецкая еда!», а поперек зала этой мудрости вторила другая: «Если есть хлеб да вода – все не беда!»
Кроме хлеба и воды, в столовой еще были котлеты, тоже преимущественно из хлеба, а еще картофельное пюре и компот. Котлеты и пюре мы взяли, а компот наливать не стали, и так с пустыми стаканами ушли в самый дальний угол зала, а там…
– Вот же студент, вот молодец, это как же так! – после каждого глотка уважительно восклицал Старушка.
Ебалда согласно кивал головой, смотрел на меня с любованием и твердил:
– А это, слышь, я, значит, еду на велосипеде, а тут мне прямо в лоб воот такой шершень, а я с велосипеда бабах на землю и больше ничего не помню.
Вилка
Перед наступлением нового года положено прибираться.
Вот и один человек решил в новогодний вечер навести дома порядок.
Он поставил в прихожей ботинки в ряд, задниками к стене и носами к проходу. Потом пошел на кухню и достал из-за электрической плиты завалившуюся туда еще летом вилку, помыл ее и положил на стол.
– Что бы еще такого сделать? – спросил себя один человек и в задумчивости направился в комнату.
Взгляд его упал на письменный стол. Там вперемежку были навалены какие-то скрученные бумажки, квитанции об оплате горячей воды, электричества и телефона, письма и открытки от разных людей, причем некоторые из них уже умерли, недочитанные книги и много чего другого. А еще там лежали ручки, переставшие писать, и сломанные карандаши, и потускневшие мелкие монеты, а еще скрепки, два тюбика с высохшим клеем, складной нож, который перестал складываться, пожелтевшие фотографии друзей и родственников, и свои тоже, маленькие, для документов. На некоторых из них один человек был еще вполне молодым человеком.
И все это было покрыто толстым слоем пыли.
– Ага! – обрадовался один человек. – Вот на столе и наведу, наконец, порядок!
И один человек принялся энергично разбирать завалы и сдувать с вещей пыль.
– Все это надо выбросить! – восклицал он, перекладывая кучу. – Пусть будет пусто, пусть будет чисто, пусть будет по-новому!
Однако по мере разборов один человек все крепче задумывался и замедлялся.
– Эти справки мне могут понадобиться. И квитанции не стоит выбрасывать, вдруг их нужно будет предъявить. Куда? Да мало ли куда! – и один человек сложил бумажки обратно.
– Эту книгу я обязательно дочитаю. Завтра! – и один человек сунул ее в дальний угол стола.
– Карандаши нужно починить. А для ручек я куплю новые стержни в канцелярском магазине!
– Скрепки обязательно пригодятся, когда мне нужно будет куда-нибудь предъявлять квитанции и справки! – и один человек бережно сложил скрепки кучкой.
– Нож не складывается, но все равно режет! – заключил он. – Возьму его с собой в поездку! – Впрочем, один человек давно никуда не ездил.
Так он перебрал все вещи на столе, а потом с удивлением обнаружил, что не только ничего не выбросил, но и порядок расположения, вернее, беспорядок вещей на столе оставил совершенно прежним.
– Что же это? Я ничего не убрал и не выбросил и вернулся к тому же, что было? – удивился один человек.
– Почему я ничего не смог выкинуть? – спросил он себя.
А потом его осенило:
– Неужели вся эта куча на столе и есть я сам? Тот, который на самом деле, а не придуманный в моей голове? – спросил себя один человек. – И я потому ничего не выбросил из этого хлама, что побоялся выбросить самого себя?
Но одному человеку никто не ответил на его вопросы.
– Ну хорошо, ну хотя бы пыль убрал! – успокоил он себя. Однако пыль, разлетевшаяся по комнате, снова равномерным слоем легла на стол и на все предметы.
Один человек вспылил, ударил кулаком по столу, так что не пишущие ручки и сломанные карандаши подпрыгнули, вскочил и направился на кухню, а по пути пнул выстроенные в ряд ботинки, а на кухне, увидев на столе вилку, в сердцах забросил ее снова за электрическую плиту.
В телевизоре красивые женщины пели веселые песни, а солидные мужчины наливали шампанское и радостно говорили поздравления.
Одному человеку стало невыразимо обидно. Он сидел на стуле перед телевизором и обижался на все – на самого себя, на свой дом и беспорядок в нем, на чужое веселье праздничного вечера и на новый год, который уже почти пришел.
Но потом какая-то быстрая и легкая мысль, а может быть, чувство пронеслось в нем. Он снова полез за плитку и вытащил вилку, и снова ополоснул ее, и так с вилкой в руке снова уселся перед телевизором.
Пробили куранты и наступил новый год.
Сквозняки
Пришел я домой, а мне плохо. Потому что сквозняки. Я форточки закрыл. Потом щели заткнул и всякие дыры. Под дверями, под подоконниками. И под плинтусами тоже. А оно все равно сквозит. Ну я в себя заглянул, а там… О чем ни вспомнишь, отовсюду и сквозит. То сожалением, то потерей. Моей, не моей. И если стану я рассказывать обо всем, то померкнет свет Божий.