Вилли так никогда и не удалось вспомнить, как он сумел выбраться из зловонной могилы. Он очнулся, лежа на своей драгоценной сумке среди колючих кустов. Его бил сильный озноб и крутило от рвотных позывов, но тупой мутный дурман уже начинал выветриваться из головы.

«Так-с, выбрался, ага… А что дальше? – Вилли пытался сообразить, что ему делать и куда идти. – В первую очередь, мне не помешает принять душ. Пусть даже в ближайшей канаве. Значит, буду искать канаву. Это для начала».

Водоем Вилли нашел сразу. Оказалось, что небольшой пруд вплотную подходил почти к самому тротуару и отделялся от него только плотным брусфером шиповника. Именно в этом месте, по предположению Боба и Стива, Вилли перепрыгнул через кусты и упал в воду. Яма, которая спасла беглеца, находилась всего в паре метров левее, там, где полоска земли, отделяющая пруд от тротуара, начинала расширяться вместе с барьером из колючих кустов. Крупный кусок доски от разбитого настила отлетел в воду, вызвав на ней спасительные круги и сильный всплеск, который и услышали преследователи. Но спуститься к воде в этом месте не удалось, поскольку её уровень был ниже берега на два метра или даже больше. Только метров через тридцать Вилли удалось добраться до воды.

В этом месте железобетонные сваи, укреплявшие высокий берег, обрушились, и образовалась насыпь, плавно спускающаяся к воде. Здесь Вилли и начал чистить свои перышки. Весь этот обвал густо зарос высокой крапивой, и самодельная баня-прачечная была полностью скрыта от глаз любого случайного прохожего, окажись тот на тротуаре. Вода в пруду была прохладной, даже холодной. Жирная липкая грязь совершенно не желала смываться, а только размазывалась по коже и продолжала неистово вонять. Вилли с остервенением скреб свое несчастное тело и пучком травы, и песком, и болотной тиной, но все было тщетно. От этих яростных стараний кожа в некоторых местах начала кровоточить и ужасно зудеть, а к аромату выгребной ямы прибавилось благоухание гнилого болота. Не в характере Вилли было отступать от намеченной цели, но с каждой минутой этой пытки его твердый характер становился все мягче и мягче, пока он не пришел к единственно правильному в этой ситуации выводу – собственная кожа дороже моральных устоев. Поставленная цель – стать чистым – сейчас недостижима. «Не хватало еще втереть себе какую-нибудь кожную заразу», – подумал Вилли.

Несмотря на то, что вся поверхность тела горела, как ошпаренная кипятком, его колотил такой озноб, что не прекрати он эту экзекуцию немедленно, зубы раздробились бы до корней.

Прачечные мероприятия имели такой же успех, как и банные. Из всей одежды ему пришлось оставить только трусы, – и не потому, что они стали чище. Кроссовки тоже остались липкими и вонючими, но без них далеко не уйдешь. Но был и один приятный момент – грязь не просочилась внутрь сумки, оружие выглядело чистым. Вилли посчитал это добрым знаком. Теперь ему ничего не страшно. Он выпутается!

Ночь, наверно, уже дошла до половины, когда из зарослей крапивы вышел молодой, когда-то довольно симпатичный человек. Золотые часы «Ролекс», дорогие фирменные кроссовки, шелковые трусы и кобура ручной работы из добротно выделанной кожи крокодила составляли законченный список предметов вечернего костюма и аксессуаров этого полуночного гуляки. Все эти предметы, собственно, как и тело их владельца, источали стойкий запах под фирменным названием «Ночь кошмаров». Точно так же пахло от тяжелой спортивной сумки, висевшей на плече голого денди, и от его головы, покрытой густой шапкой липких, торчащих во все стороны сосулек. От головы пахло, пожалуй, сильнее.

«Хорошо, что ночной образ жизни могут позволить себе не все граждане наших городов, а только такие избранные, как я, – бедолага попытался развеселить самого себя. – Иначе бы моя ночная прогулка, не успев начаться, закончилась бы в ближайшем полицейском участке или в приемных покоях психиатрической больницы. Да уж, везунчик, что ни говори! Везунчик!» – повторил он еще раз. Но веселее ему не стало.

На улицах действительно не встречались прохожие, но безлюдность местности имела и отрицательную сторону. Встретить одинокого пешехода, да еще с подходящим размером одежды (Вилли был довольно крупным) достаточно проблематично. Оставался визит в чужой дом. Необходимо было попасть в не очень богатый квартал.

«В богатых домах может оказаться охрана, сигнализация и всякие другие неудобства, – анализировал Вилли, бредя по тротуару и оставляя за собой цепочку мокрых, дурно пахнувших следов. – Бедные районы мне тоже не подойдут – там слишком большая плотность населения». Вилли уже доводилось бывать в этом городишке, и он, хотя и очень смутно, представлял его структуру.

Восточная часть неба уже начинала светлеть, когда Вилли набрел на подходящий квартал. Он открыл сумку и задумался над выбором оружия. Рука сама потянулась к верному кольту с надежным глушителем, но опытный стрелок победил это искушение. Чтобы припугнуть обитателей дома, лучше использовать УЗИ, да и его скорострельность может очень выручить при встрече с быстрым, как молния, доберманом. Выбранный дом не производил впечатления богатого, так что охраны здесь не встретить, а вот какая-нибудь собачонка вполне может подвернуться. При мысли о собаке и без того паршивое настроение опустилось ниже уровня городской канализации.

В этой жизни Вилли не боялся, наверно, ничего. В том числе и собак. Он легко мог выстрелить в человека, и ему уже приходилось это делать, но на животных его рука не поднималась. За всю свою бурную жизнь он ни разу не смог ударить ни одно животное. Зато в детстве лупил мальчишек за издевательства над кошками или лягушками.

До рассвета оставалось минут двадцать. Пора было действовать. Вилли взял автомат, перебросил за спину сумку и стал осторожно продвигаться по узенькой дорожке, выложенной серыми плитками. В доме не было слышно ни звука. Если бы в нем была сторожевая собака, то она бы уже учуяла незнакомца. Тем более, что вонял он будь здоров! Вилли поднялся на невысокое крыльцо и, приложив ухо к стеклянной двери, прислушался. Затем осторожно попытался повернуть дверную ручку. Он понял, что собаку в доме не держат, а это хороший знак. «Все же я везучий человек», – еще раз подбодрил он сам себя.

Уже вставляя лезвие ножа под штапик, закрепляющий дверное стекло, Вилли еще раз огляделся и заметил, что боковая дверь гаража немного приоткрыта. «Живут же люди, – подумал он, – входные двери стеклянные, гаражей не запирают! Сплошная расслабуха!»

Нащупав на стене выключатель, он плотно прикрыл дверь и включил свет. В гараже стоял большой старый Форд. К заднему сидению машины было прикреплено детское кресло. Лоб грабителя покрылся каплями холодного пота. Вилли машинально провел рукой по лицу, от чего вонь усилилась. Он не хотел никого убивать, но понимал, что если его застукают, скорее всего, придется стрелять. Делать это на глазах у ребенка очень не хотелось. «Боже, да мне просто нужна сухая одежда, ничего более! Надо взять себя в руки». Вилли огляделся и заметил на верстаке рабочий комбинезон. «Слава тебе Господи!» – выдохнул измученный налетчик и, схватив одежду, спешно ретировался из гаража.