– Так, кто тут у нас?
– мужчина скользнул по мне любопытным взглядом, но даже от этого у меня пробежал мороз по коже.

– Ведьма, Павел Валентинович, не зарегистрированная самоучка, - по-военному отчеканил рокер.

– А что с лицом?
– мужчина взял стул от соседнего стола, поставил напротив меня.

– Рома...
– Егор замялся.

– Снова жёстко вёл допрос, - закончил начальник, свёл брови на переносице, - доиграется он у меня.

Мария Семёновна поставила передо мной белую чашку, мягко улыбнулась, направилась к двери.

– Мария Семёновна, останьтесь, - попросил администратора Павел Валентинович, опустился на стул, потёр ладони, посмотрел на меня, - можно вашу руку, барышня?

Произнёс, вроде, мягко, но так, что ослушаться попросту нельзя. Я протянула ему руку, которую инквизитор устроил между своими ладонями, сделал глубокий вдох. Мои пальцы обожгло холодом, словно я их в снег засунула.

– Пиши, Егор, - произнёс мужчина, пристально смотря мне в глаза, - ведьма, первая в роду, сила открылась недавно, год, может, чуть больше, уровень... Тебе кто защиту ставил, еле пробиваюсь?

Никто мне защиту не ставил, пентаграмму заговаривала месяца два назад...

– Сними, - прервал мои мысли Павел Валентинович.

– Что?

– Пентаграмму, что заговаривала, сними.

Мне стало не по себе, я отложила лёд, нырнула рукой за ворот свитера, нащупала амулет, сняла.

– Теперь легче, на стол положи, - инквизитор кивнул на столешницу.

Я послушно сделала то, что он просил.

– Теперь ты чувствуешь, Егор, - повернулся мужчина к длинноволосому, - если бы девчонка была опытней, вы бы с Ромкой её так просто не взяли.

– Павел Валентинович, но этого же.
– в голосе Егора звучало удивление.

– Разберёмся, - инквизитор отпустил мою руку, устало потёр виски, - воздействие - месть за сильную обиду. На первый раз обойдемся штрафом.

– Скажи фамилию, имя, отчество и возраст, - посмотрел на меня рокер.

– Светлова Дина Андреевна, двадцать два года.

– Учишься или работаешь?

– Работаю. Кафе, администратор.

– Адрес, телефон.

Я назвала.

– Распишись.

Егор повернул ко мне заполненный бланк, подал ручку.

Мне не хотелось ничего подписывать, но интуиция подсказывала, что с этими людьми спорить опасно.

– Теперь печать, - парень взял принесённый Марией Семёновной прибор, снял крышку, -дай левое запястье.

– Ей другая нужна, - остановил Егора Павел Валентинович.

Парень бросил на меня какой-то странный взгляд.

– Паша, может не надо, ребёнок ведь совсем, - прошептала Мария Семёновна.

– Маша, правила... Она должна заплатить за такую силу.

– Примочку сделаю, - женщина вышла в коридор.

Егор с напряжённым лицом, вытащил какую-то коробку из ближайшего шкафа, достал из неё газовую горелку, бинт, металлический стержень с деревянной ручкой.

В душе поднималась паника: что бы они ни задумали, это плохо.

– Сиди.
– голос Павла Валентиновича припечатал меня до того, как я подумала встать с этого проклятого стула.

Егор чиркнул зажигалкой, поджигая горелку, посмотрел на начальника:

– Какую ставить?

Мужчина поднялся, подошёл к коробке, извлекая продолговатую пластину, прикрепил ее к наконечнику штыря, сунул в пламя горелки, посмотрел на меня:

– Будет немного больно. Но так нужно. Печать - твоя плата за силу. Егор, помоги ей. Парень достал бинт из упаковки, протянул мне:

– Сожми зубами и опусти голову на колени.

Да пошли вы нахрен!

Я вскочила со стула.

Они собираются меня заклеймить, как свинью на ферме!!!

Егор попытался схватить мой локоть, но я извернулась и метнулась к двери, готовая драпать отсюда без куртки. Но мне даже не дали дотянуться до ручки, схватили за шиворот и рванули назад. Через секунду я уткнулась лицом в свитер Егора, рука парня грубо стиснула мой затылок.

– Пусти, сука!

Я упёрлась в него ладонями, попыталась вырваться, но парень другой рукой перехватил мою талию, пресекая любые попытки освободиться, а через секунду сопротивление потеряло смысл.

Спину обожгло адской болью, она просверлила, буквально, всё тело, от макушки до кончиков пальцев. Мой крик утонул в чёрном свитере, превращаясь в хриплое мычание и сменяясь надрывными всхлипами.

– Всё, - сквозь пелену отступающей боли до меня донёсся голос Павла Валентиновича, -отпусти её, Егор.