Не думая даже вступаться за девочку. У него сейчас не было ни сил, ни желания ругаться и язвить: его красноречие покинуло его ещё пару часов тому назад. К тому же, его отвлекла Элизабет, которая возникла будто из ниоткуда и близко подошла к нему. Всегда красивая, сегодня она была ещё краше прежнего: её тонкий стан окутывало платье из голубого шёлка, подпоясанное персиковым плетеным ремнем. Граф не мог не заметить этого, его губы почти искривились в глупую улыбку влюбленного глупца, но он сдержался.

— Слишком много чести шлюшке Дали... — Подумал Гера.

— Прекрасный зал, не правда ли, граф Мартелл?.. — кокетливо спросила она.

Он посмотрел на неё тупо и лениво и откусил яблоко, которое случайно попалось под руку (он хотел есть не меньше Джордан).

— Поговаривают, что Джексон Найт и Кларис Ларан украшали его собственными ручками, — сказала она, поднимая обе ладони, — представляете….

Элизабет подорожала дальше что — то говорить, однако Гера больше не мог концентрировать свое внимание на её пустой болтовне, поэтому начал тупо грызть яблоко.

Пока Элизабет "светски" общалась с графом, все дамы королевской свиты пребывали в глубоком удивлении: сам граф Мартелл, красивый, богатый — одним словом — завидный жених, о жестокости которого ходили легенды, говорит с какой — то девушкой. Причём эта самая девушка явно флиртует с ним, а он спокоен … немного отстранён, конечно, но спокоен…. А слухи упорно твердили им, что он не терпим ни к кому из женщин…

— Вы какой — то неразговорчивый сегодня, граф Мартелл… Гера… — тихо добавила Элизабет и приблизилась к нему ещё на пол шага. Она томно заглянула ему в глаза и легонько коснулась своей мягкой ладонью его руки, которой он опирался на стол.

Гера испытал что — то неоднозначно в этот момент: он был зол на девушку за её дерзость, которая, к тому же, была проявлена в его адрес на королевском балу в присутствии всех высокопоставленных чиновников Логоса. С другой стороны, он был немного то ли смущен, то ли напуган столь решительными действиями Элизабет, он никак не мог ожидать от боязливой (по крайней мере, в его присутствии) девушки. Сейчас она снова подошла к нему так близко, что почувствовал вновь все, что и в прошлый раз: и её тёплое трепетное дыхание и шёлковую юбку около ног…. Будь он не таким уставшим, он, возможно, дал бы ей пощёчину или отругал, но силы совершенно покинули его мощное тело…

Если вас интересует, испытывала ли Элизабет сейчас смущение или хотя бы лёгкое возбуждение, то нет… Она не чувствовала ничего подобного: она лишь игралась с великим и могущественным человеком, который не был привычен к тому, чтобы его волю подчиняли. Ей нравилось мучить его (и не только его), заставляя думать, что он ей не безразличен… Однако в случае с Герой, ей следовало бы помнить о том, что он больше жестокий рационалист, чем чувственный романтик.

Гера, не скрывая своей злобы, вырвал свою руку и толкнул ей Элизабет в плечо так, что она моментально встала на прежнее место. Однако со стороны этот его жест показался очень нежным и лёгким.

— Тебе следует знать, что делать можно, а чего — нельзя, — он зыркнул на неё своими кроваво — карими глазами, — например, меня трогать нельзя!

Элизабет посмотрела на него так обиженно, будто она была голодающей сиротой, а Гера отобрал у неё последний ломоть хлеба.

— И побыстрее уходи отсюда, — он указал на дверь, — пока я добрый….

Словесная перепалка Джордан подошла к концу, потому что её собеседник, столкнувшись с непробиваемым упрямством Джордан, осознал, что незачем больше вести полемику, которая ни придёт к логическому завершению. Мужчина сказал ей это и лениво побрел в толпу, а девочка долго ещё стояла в центре зала с недовольным лицом и плотно скрещенными руками. В боевой готовности Джо провела ещё некоторое время, не замечая, что вокруг кипит жизнь. Но потом, очнувшись, она тоже провалилась в толпу. Не найдя никого из знакомых, она подошла к стене и оперлась о неё, скрестила руки, скрестила ноги и склонила вниз голову. Она задумалась о том, что, скорее всего, она ведёт себя неправильно и ей действительно следовало бы вести себя иначе. Именно в такой позе глубокой задумчивости её и обнаружил Ромул, который был обязан присутствовать на балу, несмотря на травмы: душевную из — за потери брата и физическую от самовоспламенения.

Они крепко дружески обнялись и стали неловко обсуждать все, что происходило в их жизни за последние несколько дней.

— Говорят, что ты вспыхнул из — за женщины? — Неуместно игриво начала Джо, хотя у неё не было на это сил, — как же не типично это для тебя…

— Кто говорит? — Он гневно сжал губы.

— Люди… — Протянула она, — это из — за твари Торсен, которая, как же её …Ребекка, так?.. — она повернула весь корпус на него.

Ромул недовольно скрестил руки на груди и отвернулся.

— Да, я не буду над тобой издеваться, не в моих силах, — сказала она, указывая на то место на животе, где сейчас находилась незажившая рана, — честно — честно, рассказывай, — нежно шепнула она.

Ромул глубоко вздохнул и помолчал ещё недолго, не обращая внимания на умоляющий взгляд Джордан.

— Это все… Хм… Из — за Ребекки Торсен, ты права, — начал он, когда всякая надежда услышать его рассказ была потеряна, —  она затащила меня в постель, но… — он замялся и покраснел, — это не самое важное…