– Не пори херни.

– Почему я должна думать по другому?!
– упираюсь в его грудь ладонями, подняв голову.

– Потому что ты не дура, чтобы так думать, - отвечает вкрадчиво.

– Знаешь что, Немцев! Я, видимо, дура! Нужна я тебе или нет?

– Я тебя сам позвал. Нужна ты мне или нет?
– злится он.

– Ты позвал на выходные!
– возмущаюсь я.

– Потому что по-другому ты хрен бы поехала! Почему не сказала про чемодан?!

Смотрим друг на друга зло.

– Потому что откуда я знаю, чем ты эти полтора месяца занимался?! И с кем!
– выпаливаю я в сердцах.

– Женя, - угрожающе рычит он.
– Я тебя трахаю, не вынимая, двое суток! Чем я тут занимался, по-твоему?!

– Не знаю я!
– психую, топая ногой.

Я не должна всё знать и понимать!

– Так спроси!

Дышу рвано, глядя в его глаза. Он смотрит на меня в упор, сжимая ладонями плечи. Облизнув дрожащие пересохшие губы, сипло спрашиваю:

– Хочешь, чтобы я осталась?

– Я хочу, чтобы ты осталась, - чеканит слова.

– На… диване?

– По фигу где. Это решаемо. Переживём.

С этим я, чёрт возьми, согласна!

– Любишь меня?
– спрашиваю, успокоившись.

– О, твою мать… - закатывает он глаза, а потом опускается передо мной на корточки и хватает мою ногу, сдёргивая с неё мокрый ботинок. Отшвыривает его в сторону. Трогает ладонью мою стопу в полосатом носке. Она ледяная и мокрая.

– Пиздец… - шепчет, снимая второй.

Чтобы не упасть, хватаюсь за его плечи.

Выпрямляется и берется за пуговицы на блузке. Расстёгивает быстро и ловко. Стаскивает с бёдер джинсы вместе с трусиками, но я чувствую, что весь этот стриптиз не имеет никакого отношения к сексу, поэтому сама снимаю лифчик, вжав голову в дрожащие плечи. Макс резко стаскивает с себя футболку, дёрнув за ворот на затылке, и подхватывает меня на руки, ветром неся в ванную. Ставит внутрь, открывая кран и проверяя температуру воды.

– Айййй!
– ору, прижав локти к груди и шарахнувшись в сторону, потому что ноги ошпарило кипятком.

Немцев сбрасывает джинсы и трусы, запрыгнув следом. Обняв меня руками и прижав к себе спиной, включает душ.

– Горячо - визжу, но он безжалостно толкает нас под воду, сдавив меня своими руками.

Поджимаю ноги, чтобы они повисли в воздухе.

– Кудряш!
– орет Макс, покачнувшись.

Опускаю стопы, но… уже не так печет.

Не знаю, сколько мы так стоим. Мои силы смывает в канализацию вместе с водой. Я таю как свечка, прямо на глазах.

Выключив воду, он помогает завернуть мои волосы в полотенце. Насухо вытирает себя и меня. Снова подхватывает на руки и несёт на диван. Покорно одеваю его свежую футболку и тёплые носки. Мне опять холодно, и я трясусь, пытаясь расправить клетчатый плед и накрыться им. Макс исчезает в соседней комнате и возвращается с нормальным синтепоновым одеялом, одетым в черный атласный пододеяльник.

Славик…

Макс набрасывает на меня одеяло и укладывается сзади, натянув белые боксёры. Просунув руку под подушку, сжимает мою талию, положив подбородок на мою ещё влажную макушку. Прячу свои стопы между его икр, закрывая глаза от усталости и блаженства.

Хоккей по телеку превратился в баскетбол.

– Максим?
– шепчу, чертя кружки на его предплечьи под одеялом.

– Ммм?

– Я не хочу больше заниматься сексом здесь… ну… знаешь… на чужом диване… когда кто-то может услышать… или увидеть...

– Согласен… - устало отвечает он.
– Снимем свою квартиру. Обещаю.

Вздохнув, кусаю губу, и спрашиваю:

– Ты меня любишь?

Я буду спрашивать, пока не надоест. А мне не надоест. Он может соврать. Я не против.

– Да.

Закрываю глаза, улыбаясь, как лиса.

Глава 40. Макс

– Здесь гардеробная. Счетчики тоже здесь. Дополнительно к основной цене придется оплачивать электричество и интернет. Никаких животных и детей.

– Угу, - киваю, листая почту в телефоне.

Ни того, ни другого.

Нахожу нужное письмо и останавливаю ленту. Пробегаюсь по нему ещё раз, чтобы убедиться в том, что я нифига не перепутал. В последнее время у меня передоз информации, и я пытаюсь научиться усваивать её быстрее.

Если не научусь, можно брать Женьку и валить восвояси. Подыхать неудачником. Мне через неделю двадцать, подыхать я не хочу.

– Вот тут стиральная машина, она останется.

Быстро сворачиваю почту и набираю в мессенджер:

Я: “Где ты?”

Убираю телефон в карман куртки и осматриваюсь.

Застывшая на пороге ванной риэлтор ждёт моих реакций, посматривая на мои руки. Когда начал набивать тату, не планировал такой размах. Само получилось. Сейчас не помню свой “первый раз”. Мне пятнадцать было. И я бухой был в хламину. Тоже, кстати, в первый раз. По ощущениям - всё это очень далёкое прошлое. Будто не со мной. Хотя нет. Со мной. Теперь уже не важно, но и забыть я не смогу. Память у меня долгая и хорошая. Спасибо отцу за этот ген, пригодился.