Интонации собеседника резали слух: это характерное испуганное лебезение. К подобному обращению Броня ещё не привыкла. Она всего несколько лет носила форму Университета Смерти и Магии, и до того к ней относились также, как и ко всем другим девушкам её возраста и достатка. Хреново, если честно. Достаточно хреново, чтобы задуматься над идеей поднятия вопросов системного патриархального угнетения.

Но эмблема УСиМ всё меняла. Девчушка с эмблемой УСиМ на груди, возможно, умеет колдовать. Девчушка с эмблемой УСиМ на груди и корсиканским браслетом на левой руке, работающая фрилансером-некромагом, вне всякого сомнения, умеет колдовать.

Так устроена жизнь. Сильный жрёт слабого. А некромагия даёт много силы.

Сразу встаёт вопрос, какого лешего в мире, знающем о существовании Интернета, данное ремесло не освоил каждый? Ведь все материалы лежали в открытом доступе. И ещё более непонятно, почему, когда общество привыкло, что любой маг — обязательно некромаг, корень “некро” не отвалился за ненадобностью?

Насчёт каждой из озвученных выше вопросов у Брони имелись догадки. Но они не могли считаться полноценным знанием. Максимум они сойдут за гипотезу. Даже теорией их с чистой совестью назвать не получалось.

— Разумеется, нет. Я не имела дела с неупокоенными, — Броня не удержала лёгкой улыбки.

Выражение лица хозяина квартиры было божественно. Он бы и хотел высказаться насчёт малолеток, имеющих наглость тренировать свои навыки за деньги заказчиков, да не решался.

Продолжение фразы последовало, лишь когда девичьи ножки оказались в потрёпанных, на пару размеров больше, но уютных тапках.

— Это они имели дело со мной.

Некромагичка выпрямилась и привычным жестом убрала волосы за левое ухо. К этому моменту в коридоре появились ещё действующие лица: высокая немолодая женщина — из тех, что выглядят старше, чем на самом деле, — и парнишка лет двенадцати. Последний попросту не мог пропустить появление некромага с невероятно брутальным, за счёт неверного прочтения, именем.

— Так, дорогой, не смущай гостью ненужными вопросами, — деловито произнесла хозяйка квартиры, после чего начала подталкивать муженька в сторону комнаты. — И тебе сказали одеть рубашку.

Фраза “одеть рубашку” заставила Броню поморщиться, как от зубной боли. Вроде бы и не по-русски говорят, а ошибки одни и те же. Даже имя коверкают совершенно также, как это сделали бы в России. Впрочем, этой приятной женщине можно было и простить такое надругательство сразу над кучей языков. Её стараниями квартирка крайне выгодно отличалась от остального дома. Да, выглядело захолустно и потрёпано. Но зато уютно. Хотя на нормальный звонок тут поскупились. Но… кто такая Броня, чтобы в чём-то обвинять этих гостеприимных людей? Может быть, в подъезде в самом разгаре соседские войны? Кто знает?

Мужчина, что-то ворча под нос, послушно покинул коридор, а его жена тем временем продолжала.

— Может быть, чаю? Кофию? Кокавы? — поинтересовалась та, заламывая руки. Ох уж этот характерный жест типичных хозяюшек.

— Кок… — осознав, что в этом доме “кокава”, скорей всего, будет дешёвая и невкусная, Броня осеклась. — Лучше чаю. Некрепкого. Холодного. Пять ложек сахара. Так вы, значит, пани… э-э-э… Веилис?

— Вейлис, — поправила Броню собеседница, уже пошуршавшая в сторону кухни. — С двумя точками над “и”.

Некромагичка бросила взгляд на паренька, который стоял в дверном проёме комнаты. Она не отметила в нём интересных деталей и пошла следом за словоохотливой пани Вейлис.

— Итак, расскажите, почему вы решили, что у вас неупокоенный буянит?

— Ну, так всё началось после того, как свекровь умерла. Она и при жизни кровь окружающим портила, с чего бы ей после смерти успокаиваться? — спросила женщина, набирая воду в чайник. Слава Форду, что в электрический. Будь он со свистком, так Броня окончательно утонула бы в ностальжи. Уж больно фактурно выглядела обстановка.

— Значит, до смерти свекрови ничего подобного не наблюдалось? — продолжила уточнять некромагичка.

— Да нет, не наблюдалось… — неуверенно начала пани Вейлис.

Оказавшись на кухне, девушка тут же облюбовала табуреточку у стены. Кухонка, ожидаемо, была маленькой до клаустрофобичности. Но талант хозяйки чувствовался. Пространство использовалось на полную. Каким-то образом в этот пятачок умудрились впихнуть аж два холодильника — вне всяких сомнений, для раздельного хозяйства с “вредной свекровью” — и даже маленький пузатенький телевизор поверх коренастого рефрижератора. А тот из славного рода холодильного оборудования, что повыше, стыдливо скрывал своими белыми телесами раскладушку. Ещё один символ бедности. До недавнего времени в однокомнатной квартирке ютилось четыре человека.

Последняя деталь привлекла внимание некромагички. Слишком хорошо она усвоила слова преподавателя ритуалистики, чтобы профессионал забыл словосочетание “незначительная мелочь”.

— Кто на раскладушке спит?

— Раскладушке? — пани Вейлис бросила взгляд в сторону предмета. Ей явно не хотелось об этом говорить. — Уже никто. Она для гостей.

— Мы хотели, чтобы для гостей, — вмешался в беседу парнишка.

Голос бойкий. Уверенный. Наглый. По сути, он, сам того не понимая, требовал признания равенства не только от матери, но и от заезжей некромагички. Ой, дурак… ой, дурак… это Броня мягкая и добрая. А многие из её однокурсников и однокурсниц, могли бы и оскорбиться. Особенно те, кто достаточно беден, чтобы тратить время на заказы от челяди: таким даже причины не нужны. Достаточно повода.