Шрифт:
– Да, я доволен своей ролью в этой ситуации.
– Очень хорошо. И, значит, нам пришло время выйти из этой ситуации, и одновременно выйти из состояния гипноза.
6
– Произошла такая штука… – Игорь Иванович почёсывал указательным пальцем свой висок, – Во время гипноза ты попал в воспоминание не из настоящей твоей жизни, а из прошлой – одной из твоих прошлых жизней. Такое случается, да… – Он провёл пальцами по губам, и словно смыл улыбку. – Если заинтересуешься подробнее, то есть такой психотерапевт Майкл Ньютон, он подробно исследовал этот феномен, написал несколько книг. Можешь посмотреть в интернете, почитать. Там тысячи сеансов гипноза, тысячи экспериментов… Этот самый Ньютон, Майкл, утверждает, что переселение душ существует, и наша душа, точнее, её подсознание, помнит все свои жизни, с самой первой. Гипноз же позволяет проникнуть в эти уголки подсознания, и тем самым вытащить воспоминания наших прошлых жизней… Он назвал это регрессивным гипнозом – то есть гипнозом с погружением в прошлые жизни. Я тоже этим занимаюсь, и на самом деле был первым в России, кто эту технику использовал. Да и техника – не главное. Просто разновидность гипноза… Главное – работа в самом состоянии, внутри. Но сейчас это у нас произошло неосознанно, как будто твои прошлые жизни очень хотели прорваться сюда, заявить о себе и рассказать что-то очень важное. И ты туда заглянул – да! – с моей помощью. Да и куда заглянул… Имя-то какое… Иисус… Пока рано утверждать, что тот самый. Имя ведь когда-то очень распространено было на Ближнем Востоке… Но нужно продолжить изыскания. Продолжить… И терапевтическое воздействие, конечно, продолжить. Интересный ты у меня пациент, интересный… – Игорь Иванович шутя погрозил мне пальцем. – Но не сегодня. Отдыхай… И пока, наверное, не стоит распространятся… Ну… о результатах нашего эксперимента… терапии… Нужно полностью пройти курс, удостоверится в результатах. Хорошо, что мы все с тобой записываем на видео… Да… Ну хорошо, больше не буду тебя утомлять и задерживать. Отдыхай…
– Они отобрали у меня очки.
– Какие очки?
– Мои такие классные очки – ты же видел – такие чёрные, тонкие, красивые, с коричневыми стёклышками, с золотыми гвоздиками.
– Гвоздиками?
– Гвоздиками.
– В очках не бывает гвоздиков, там только винтики.
– Ну, значит, винтиками. Они отобрали мои такие классные очки с золотыми винтиками, – Маша возбуждённо потрясла руками с растопыренными пальцами, потом вдруг задержала взгляд на левой ладони. – Фигня какая-то… – вдруг сменив голос на задумчивый, пробормотала она.
– Что? – Я обеспокоенно посмотрел на неё.
– По-моему, линия жизни поменялась.
– Ты веришь в хиромантию?
– Нет, по крайней мере до тех пор, пока линии жизни на руке не начинают меняться. А если начали меняться – тут уж верь-не верь… Помоги мне вернуть очки. Ну пожалуйста… – Она посмотрела на меня снизу вверх серыми глазами, которые сейчас казались голубыми.
– Но кто – «они»?
– Друзья из клуба.
Я увидел на своём мобильном телефоне пропущенный звонок от Маши, когда вышел от психотерапевта. Перезвонил. Она попросила срочно встретиться. Теперь я узнал, по какому поводу.
– Ну что, Илюша, начнём с тебя, – преподаватель широко улыбнулся и приглашающим жестом махнул рукой в мою сторону. Длинной рукой… Жилистой, какой-то недоброжелательной и опасной… – Давай-давай…
Я нехотя вышел на середину зала. Да, в тот день – почему-то нехотя. Расстегнул широко рубаху, приспустил назад на спину её плечи и воротник. Выпятил вперёд подбородок, опустил вниз уголки губ – до предела. Высокомерно задрал голову, полуприкрыв глаза.
– Ну что, малолетка, опять припёрлась? – Картинно сплюнул в сторону. – А кто платить будет? За напитки? Опять не понимаешь? А кто понимать должен? Лохов, что за тебя платят, сегодня нет. Нет… – Картинно пожал плечами, – не пришли… Где-то ещё отдыхают… А че эт у тя в волосах. Ну-ка дай. Руки!.. – Угрожающе рыкнул я. – Прикольные очечки. С золотыми гвоздиками. Надо же – не винтики, а гвоздики… Прямо «Версаче» с «Дольче габбаной». Как я в них? – Я одел воображаемые очки. – Да не вой ты… – Снова угрожающий рык. – Видишь, как мне идут. – Картинно провёл руками по волосам, повернул голову вправо, влево, словно перед зеркалом. – Поношу… Не вой, сказал… Потом отдам… Потом… Все, свободна. На сегодня вход закрыт. А я танцевать пошёл… В очечках. – Я демонстративно развернулся и, выпятив вперёд грудь, неуклюже пританцовывая и дирижируя руками – гопник гопником – пошёл в дальний конец комнаты.
– Отлично, молодец! – Смеясь, преподаватель громко захлопал в ладоши, за ним – ученики.
Я вышел из образа, поправил рубашку и вернулся на своё место. Думая о том, что на последних занятиях вошло в привычку начинать упражнения с моих этюдов. Я не знал, как это можно было расценивать – то ли меня ставили в пример, то ли, наоборот, преподаватель хотел, чтобы вначале «отстрелялись» самые слабенькие.
Позднее тем же вечером преподаватель разрешил мои сомнения. После занятия он подошёл ко мне и предложил участвовать в постановке его спектакля:
– Репетиции начнём недели через две-три, максимум четыре. Кое-какие административные вопросы нужно решить. Ну и сам материал мы с драматургом сейчас готовим и прорабатываем. Насчёт твоей роли уже есть задумки-прикидки, соберём все вместе в ближайшее время. Ну и по ходу спектакля, как это часто происходит, будем выстраивать…
Счастливый и вдохновлённый, я поехал домой.
Я не знал как отобрать очки у ребят из ночного клуба и вернуть их Маше… Но подумал, что Акрам должен знать.
– Сколько у тебя осталось патронов? – Позевывая, Акрам погладил бритый затылок.
Нет, он спросил о чем-то другом, возможно, вполне мирном и даже возвышенном, но мне послышались «патроны». О чем же Акрам спросил на самом деле?
А если бы у меня действительно были патроны, сколько бы их осталось на тот момент?
– У меня не осталось патронов… – Подумав, честно признался я. Акрам вытащил шёлковый платок, хотел высморкаться, но почему-то передумал. Помял платок в пальцах, потом отпустил, расправил, дунул на него.
– Придётся говорить… Не люблю говорить… – Интимно признался он. – А кем тебе приходится эта девочка?
– Это цветок моей жизни.
Акрам удивлённо поднял брови:
– Ты был женат?
Как истинный кавказец, Акрам обладал врождённым метафоричным мышлением. Именно к этой части его сознания я сейчас и взывал.
– Мои страсти – мои птицы, разлетающиеся в разные стороны.
– А мои мысли – мои скакуны… – Скорбно вздохнув, согласился Акрам.
– Господь с тобой…
– Аллах акбар…