Шрифт:
– Где твоя земля, Акрам – в Казахстане, в Чечне или здесь? – Вдруг спрашиваю я его.
– Моя земля та, на которой я стою. – Разве можно было ожидать другой ответ? Земля, на которой он стоит, и с которой не сдвинешь…
– А твоя земля где, амиго? – Подмигивает мне Акрам.
Я не знаю ответа, и ничего не говорю. Возможно, моя стихия – не земля, а воздух, или вода… Возможно, у меня вообще нет своего места и нет своей стихии в этой жизни.
Лена скучает. Танцы ещё не начались, звучит немного заунывный лаунж. Посетители сидят за столиками, попивают коктейли, пиво, водку, что-то ещё, общаются. Перебрасываются фразами, как мячиками в теннисе. Лена посасывает из трубочки мохито. Почему она не пригласила своих подруг? Тогда бы она тоже сейчас перебрасывалась с ними фразами-мячиками, и вид у неё был бы менее скучающим.
Впрочем, мне кажется, что у всех сейчас в этом зале скучающий вид. Я думаю о том, что можно без сожаления промотать эти кадры вперёд – на полчаса, или на час… Только найти бы кнопочку перемотки…
Почему-то сейчас в этом зале так много людей, разговоров и так непропорционально мало любви. Но ничего… Все ещё изменится.
Кнопочку перемотки предлагает Акрам. Показывает жестом. Через пару минут жест материализуется. Волшебные вещества расходятся по кровеносной системе, и начинается движение.
То, что происходит дальше – неважно. Всем остальным – неважно. Ведь все происходит только внутри меня, в моем сознательном, подсознательном, бессознательном, или как там ещё не называют то, что помещается в нашей черепной коробке объёмом полтора литра. Оно только моё, как ни крути, к счастью или несчастью. Обидно, что я не могу поделиться этим – например, с Леной, или ещё с кем-нибудь. Но и хорошо, что никто не может увидеть эти бесконечные провода электропередач внутри меня, бесконечные миры – красивые, и отвратительные, запутанные и сумасшедшие. Открывать эту коробку, как ящик Пандоры, опасно. И, наверное, бессмысленно. Может ли содержание моего мозга – опять же сознания, подсознания, бессознания – дать хоть что-то полезное кому бы то ни было? Там можно только запутаться, потеряться, увязнуть и сгинуть – в мыслях, картинках, чувствах, во всех связях, контактах, взаимодействиях между ними. Одно вытекает из второго, третье связано с первым и четвёртым, но на него ещё влияет картинка второго, и не она сама, а её придуманный фантазийный образ. И все изменится через долю секунду, потому что я увижу новую, седьмую картинку, и к тому же у меня вдруг поменяется настроение, которое вообще функционирует по очень странным законам. Которое вообще – как струйка дыма, поток воды, языки пламени – в постоянном движении и изменении…
Я лихорадочно огляделся по сторонам. Мой лоб покрылся испариной. Обильной испариной. Капли крупнели, начали скатываться вниз. Брови намокли и потяжелели. От набухших от пота бровей голову начало клонить вперёд. Все стало как-то утяжеляться. Стоп! Я вытер лоб рукой, посмотрел на Лену, с невероятным усилием воли улыбнулся. С невероятным усилием воли протянул руку вперёд, взял со стола салфетку, прижал её ко лбу, к глазам, щекам. Сделал глубокий вдох.
Плескалось. Что-то где-то плескалось – вино в бокалах, вода в трубах, амброзия в сосудах, озеро в берегах… Где-то на заднем плане, но отчётливо, как заданная форма бытия – вино в бокалах, вода в трубах, амброзия в сосудах, озеро в берегах… Здесь и сейчас стихия – вода. И даже Waters, Roger 7 , потому что вдруг заиграл бодренький ремикс на Another Brick in the wall 8 .
7
Роджер Уотерс(англ.; участник рок-группы Pink Floyd; игра слов: Waters переводится на русский язык как «Воды»
8
«Еще один кирпич в стене» (англ.; песня рок-группы Pink Floyd)
– Пойдём танцевать? – Я с медленной улыбкой посмотрел на Лену.
– Пойдём, – она с готовностью поднялась со стула и направилась к танцполу.
«We don’t need no…» 9
Танец делает Лену счастливой.
«We don’t need no…»
Она полностью погружена в танец, закрывает глаза, забывается…
«We don’t need no…»
Танец соответствует гармонии её внутреннего фэншуя. И все счастливы.
«We don’t need no…»
Но в какой-то момент мне начинает казаться, что она притворяется; только делает вид, что полностью погружена в танец.
9
Нам не нужно ни… (англ.; слова из песни «Еще один кирпич в стене» рок-группы Pink Floyd)
Я тоже танцую. Движения свободны и легки, как свет софитов и стробоскопов сверху. Только мои движения вверх, а свет софитов вниз. Взаимопроникновение. Совокупление.
«We don’t need no…»
Я вдруг вижу в кишащей массе тел и голов лицо Маши. Неподвижное, насмешливое, светлое. Глаза смотрят прямо на меня, словно взгляд её хочет наколоть меня, как кусок шашлыка на шампур.
«We don’t need no…»
– Юх-ху, – Лена приобнимает меня за плечо, пытается развернуть к себе и вовлечь в своё чувство ритма.
«We don’t need no…»
Мне нужно исчезнуть. И главное – как-то незаметно. Дематериализоваться из этого пространства, чтобы потом в качестве сюрприза появиться из воздуха где-нибудь далеко. В женской бане, например – хороший сюрприз. Или на сцене, где идёт представление Дэвида Копперфильда – пусть он удивится!
Я обнимаю Лену и целую её взасос. Потом отталкиваюсь от неё как бильярдный шар и перемещаюсь между танцующими телами, извиваясь змеёй, двигаясь вглубь. Двигаясь в центр. Центр энергии. Центр любви (почему бы и нет?). Здесь тела соприкасаются плотнее, музыка громче и воздух гуще. Может, в таких местах и обитает любовь – если не к ближнему, то сама по себе, выкристаллизовавшаяся из наших душ неожиданно для них самих, не знающих, как и куда применить её, и в которых она, неиспользованная, обычно и сгнивает. Маша. Машенька. Что же ты делаешь в клубе? Как вообще тебя сюда пускают? Тебе ведь нет и пятнадцати. И где же твоя любовь, Машенька? Тоже в этом эпицентре, выпотрошенная и сгущённая?
– Привет, – Маша вдруг возникает передо мной. Она хитро улыбается. Рядом с ней мужские лица и пиджаки. Я не люблю пиджаки. Ненавижу пиджаки. Их форма и накладные плечи чем-то похожи на доспехи римских легионеров. В них есть какая-то законченность и неотвратимость.
– Здравствуй, Машенька. Что ты делаешь здесь сегодня? Как тебя сюда пустили?
Улыбка на её лице меняется. Неопределённо и непонятно.
– У меня здесь знакомый работает, – просто говорит она.
Один из мужчин в пиджаках?