Камера сместилась на туземца, что забрался на дерево и тянется к экзотическому фрукту. У него хорошо развита воля, шар на пару метров вокруг него. Туземец вытянулся в струнку, но все равно не может достать до сочного фрукта. Подполз еще чуть поближе, ветка наклонилась и он начал скатываться с нее. Взгляд на землю, ему явно не хочется падать, но ветка предательски все больше склоняется, опуская несчастного. Он попытался перехватиться, но не получилось и сорвался. Злость переполнила его и в последний момент он все же постарался дотянуться до фрукта, не хватило пару сантиметров, но тот внезапно покачнулся и полетел вниз, а за ним уже человек. Оба плюхнулись на землю. Голодный сначала потер ушибленное место, а затем жадно впился зубами в сочный фрукт. Насытившись посмотрел в вверх, где на ветвях осталось еще несколько фруктов. Туземец встал и потянулся к висящему лакомству. Воля начала вытягиваться и спустя какое-то время он коснулся фрукта и принялся его раскачивать. Упавший фрукт был сразу же съеден, а затем по тому же сценарию были сорваны все остальные фрукты.

С раздутым животом туземец уселся на землю и принялся изучать свои возможности. Сначала двигал мелкие камушки на земле, затем стал их поднимать и удерживать в воздухе.

Кадр сменился, тот же туземец, но с легкой небритостью, в воздухе висят три камня, а четвертый в судорогах не хочет отрываться от земли. У человека капли пота выступили на лбу, видно, что усердно старается, но тяжело ему дается четвертый камень.

Кадр сменился, тот же туземец спрятался за тем же поваленным деревом, где был лев и мимо проходят те же антилопы. Его воля сильно раздалась в стороны, вожак первым ее касается и резко меняет курс, подальше от дерева. Туземец в гневе выпрыгивает и потрясает кулаками.

Кадр сменился, тот же туземец на реке, пытается поймать рыбу, но та каждый раз как ее касается его воля ускользает. Он в гневе топчется в воде, бьет кулаками подымая брызги и замечает, что те подвисли в воздухе. Гнев сменяется задумчивостью. Выбирается на берег и отщипывает волей от воды кусочки, подымая их в воздух.

Кадр сменяется, тот же туземец на середине реки, высматривает рыб. При приближении добычи, взмахивает руками, фонтан воды взмывает вверх, рыба вместе с водой начинает опадать, но тут ее уже ловит руками туземец, а затем относит на берег.

Кадр сменяется, туземец сидит есть жаренную на костре рыбу.

"Воля — это воздействие на неживую природу, — сказал закадровый мужской голос. — Ее применения не ограничены, все зависит лишь от вашей фантазии."

Туземец потянулся за очередной рыбиной, но та выскользнула и упала на угли. Он запричитал, гневно раздвинул руки и пламя костра отпрянуло от рыбины. Туземец подхватил чуть пригоревшую добычу и принялся ее поедать, костер так и продолжил гореть под воздействием чужой воли, будто в него воткнули прозрачный конус, разделяя его на две части.

Видео закончилось.

Я повернулся к тренирующимся. Трое учеников перекидывают друг другу волей мелкие камешки, пытаясь послать сразу несколько, чтобы противнику было тяжелее все сразу ухватить. МолотГрома под присмотром учителя тужится вытянуть свою волю до куска стекла в паре метров от него. Но у него это очень плохо получается.

Я убрал жезл новичка в инвентарь и все восприятие воли пропало. МолотГрома со стороны как идиот куда-то таращится, а между тремя учениками летают мелкие предметы. Вспомнились задумчивые люди в районе лачуг, может они и не просто так сидели. Теперь даже не знаю, до сих пор считал их идиотами, а оказывается я не знал базовых вещей.

Учитель направился ко мне.

— Продлевать будешь? — спросил он.

— Чего? — не понял я.

— Время на исходе, — пояснил он.

Я растерянно заозирался, он махнул в мою сторону рукой и передо мной показались часы, осталось почти шесть минут.

— Да, буду, — сказал я и протянул ему золотой.

— Хорошо, — взяв золотой сказал учитель, — иди на площадку, тренируйся, на ней опыт в десять раз быстрее растет.

— О-о, как, — сказал я и полез в инвентарь.

Он выделил мне россыпь мелких прозрачных камушков. Жезл новичка придал моему телу слой воли в десять сантиметров. Учитель подошел и не наклоняясь поднял один из камушков и положил себе на ладонь.

— Вот так сделай, — сказал он и приподнял камушек на пару сантиметров в воздух, затем опустил и вновь поднял. — Тренируйся.

Я вынуждено наклонился и поднял рукой камушек, что меньше монетки, размером с маленькую таблетку. Жезл новичка в одной руке, камушек на ладони в другой. Прислушался к телу, чувствую монетку не только ладонью. Появилось ощущение пышности волос, когда волосы не прилизаны, а сооружены в высокую конструкцию и каждое движение тела покачивает их, а ветер на улице воспринимается как нечто вещественное, что постоянно касается твоих волос. Попытался представить как камень приподнимается, но он даже не пошевелился. Попробовал еще раз и еще. Камень как вмурованный лежит на ладони и не шелохнется. Чтобы не позориться отошел чуть подальше от тренирующийся и уселся спиной к ним. Взгляд на ладонь, жезл в другой руке.

— Давай же, — попросил я шепотом. — У других же получается, чем я хуже?

Камень остался неумолим, все также не шевелиться. Взгляд упал мелкую пыль на полу, сгреб в ладонь и попытался представить, что она поднимается. Несколько пылинок взмыли в воздух.

— Чего это я такой слабый? — спросил сам у себя шепотом.

Обернулся, ученики постоянно двигаются, подхватывая мелкие камни от друзей. Дошло, что я до сих пор в теле стихийника, а он у меня крайне слаб. Ткнул в иконку человека и представил как камень поднимается, тот послушно завис в воздухе, но тут же упал. В теле появилась слабость, будто сотню раз отжался. При том болят не мышцы, а что удивительно как бы кожа, будто на мне есть второй слой и вот он то и болит, хотя до сих пор я его не ощущал. Боль постепенно стихла и я принялся подымать и отпускать камень.