— Не получит, Нами, — хмуро отозвалась Еления, отодвигаясь от стены с подслушивающей дырой и вставая. — Он не сможет жениться на мне, а ластаной я не стану. Никогда.

— Очень глупое решение, — Нами встала напротив подруги, уперев руки в бока. — Рональд Аверин — официально признанный сын герцога Аверина, друга императора. Вникаешь?

Еления хмуро посмотрела на неё.

— Не вникаешь, — скривилась недовольно Нами. — Любая пустышка мечтает о том, чтобы ее полюбил высший аристократ и устроил ее в жизни. Ты же как сыр в масле будешь кататься. Рон все сделает для тебя. Это счастливый билет, Ель!

Но Намия не знала, что видела Еления перед мысленным взором.

Она маленькая, Карл постарше. Оба приникли к щели, которая образовалась между слегка прикрытой дверью и стеной. Мама плакала на кухне, а тетя Грета успокаивала ее.

— Ильза, не ты первая, не ты последняя, чего убиваться так, не понимаю, — дело житейское, — говорила тетя Грета.

— Люблю я его, — всхлипывала мама. — А он…

— Ну, так и люби, он — мужчина, ещё и видный, бабы сами вешаются на него. Он не виноват.

Мама ещё горше всхлипнула.

— Не могу так… не могу… — плакала она. — Уже сил никаких нет терпеть…

— А без него можешь? — хмуро и серьезно спросила тетя Грета.

— И без него не могу, — горько призналась мама.

— Ильза, вот и терпи, — философски резюмировала лучшая подруга мамы, нежно обнимая ее за плечи.

— Убью его! — неожиданно зло прошипел Карл, а маленькая Лена, ничего не понявшая из разговора подруг, удивленно вскинула взгляд на брата.

— Кого, Карл?

— Отца. Кого ещё?! Из-за него мать плачет. Ненавижу! Изменяет он ей, Лена, понимаешь?!

Гораздо позже, когда она уже повзрослела на несколько лет, Лена поняла причину слез матери тогда на кухне и гнев брата. А потом отец погиб на фронте, и мама словно уснула. Жила, работала, ела, спала, ухаживала за ними, но больше никогда не плакала и уже никогда не смеялась. Вечная тоска поселилась в больших красивых глазах, и даже любимые дети не могли ее разогнать.

— Намия, я другой жизни для себя хочу, — твёрдо посмотрела в непонимающие глаза подруги Лена. — Я же понимаю, чего хочет Рон. Теперь уже понимаю. Но такой судьбы для себя не хочу. А другую… не станет он предлагать.

— Да какой такой? — поразилась Намия. — Чего ты не хочешь?

— Делить любимого человека с другой, — серьезно ответила девушка. — Я не смогу так.

— Да все так живут, Ель, — пробормотала расстроенная Намия.

— И что в этом хорошего, Нами? — вдруг подал голос Ник, о котором девушки на время забыли. Мальчик встал рядом с Елей и взял ее за руку, ободряюще пожав. — Если бы Рон жениться хотел — другое дело. А так? Моя мама была ластаной моего отца, высшего аристократа Андриса Йоргуса, который бросил ее, потом самого императора, который тоже бросил ее. Теперь несчастнее моей мамы нет женщины во всей Ровении. Ластаны, как вещи: захотел — взял, захотел — выкинул. Ты хочешь Еле такую судьбу?

Намия упрямо смотрела на этих двоих твердолобых.

— Все так живут. Просто твоей маме сначала повезло, а потом нет. И что? — возмущённо спросила она, и вдруг неожиданно поняла, в чем призналась недавно Елька, с изумлением впиваясь в ту сканирующим взглядом: — Так ты тоже… — растерянно пробормотала она, ещё не до конца веря в то, что правильно поняла подругу. — Любишь его?

Еления задумчиво посмотрела в изумленные карие глаза и не ответила. Любит ли она Рона?

Тяжёлые мысли одолели девушку, и она подумала, а ведь и правда влюбилась в этого невыносимого и приставучего Рона Аверина. Поэтому и бьется сердце, как сумасшедшее, поэтому и екает в груди, когда видит его, поэтому и хочет в ответ взять его сильную широкую ладонь, а не отталкивать и убегать. А она не понимала себя.

Но будущего у них нет. Потому что он сын герцога Аверина, а она — пустышка.

Этот нахал с первых же дней в приюте взял ее под опеку и всем заявил, что она его девушка. Такое поведение возмутило ее, и она его опеку принимала в штыки, чем очень бесила парня. В результате они постоянно ругались и ссорились на потеху всему приюту.

Она насмешничала, убегала, пряталась, а втайне рисовала некрасивое скуластое лицо Аверина с удлиненным носом, широким ртом и невероятными глазами. Пририсовывала ему усы, рожки, большие уши и показывала язык. Вот тебе, прилипала!

И хранила все рисунки. Втайне от Нами и других девушек, с которыми жила в одной комнате. Иногда любовалась на своё творчество и довольно посмеивалась, ведь Рональд Аверин, сын герцога Аверина, был на них таким смешным.

Выходит, не заметила, как влюбилась сама?

Командир полиции Диннар Роннигус внимательно читал отчёты подчиненных и чувствовал нарастающее беспокойство. Ни одного случая появления «невидимок» в их провинции за последние месяцы, ни одного нападения на пустышек, ни одного задержанного, имеющего возможность обращаться в вервольфа, ни одного письма с кедровыми орешками. Ничего, что дало бы зацепиться и выйти на след подпольных преступников.