Он догадывался об этом, но надеялся, что есть исключения... что были исключения... хотя бы для тех, кто попал по ложному обвинению, например, для таких, как Тинар Корденис, бывший Глава полиции империи Ровении, отправленный в Тюрьму по ложному обвинению Варниусов. Но ничего подобного не обнаружил. По крайней мере, в библиотеке Хранителей порядка Ровении — ничего. Но ведь ещё были библиотеки других империй и библиотека Великих Хранителей мира.

Эдвард задумался. 

Раньше эта информация проходила как-то мимо него, — у него были другие заботы. А сейчас он глубоко проникся прочитанным и находился в некоторой растерянности: с Пустошью связаны сплошные тайны. И ещё советник совершенно отчетливо понял другое — то, что, с одной стороны, принесло облегчение, с другой, — озадачило. 

То, что хотел учёный Оливар в обмен на помощь для Елении, исходя из изученной информации, совершить невозможно, поскольку уже много веков никто не выходил за стены Тюрьмы Пустоши.

Значит, Оливар Варниус должен придумать другое желание, потому что, если Елении не станет лучше, Эдвард вытрясет его из него.

Герцогиня Мадлен Данери, жена советника по безопасности империи, с тайным удивлением косилась на племянника мужа, молодого императора Ровении Майстрима Данери.

Последний, пользуясь своим высоким статусом, совершенно не обратил внимания на её открытый намёк по поводу непозволительности его нахождения в спальне Елении.

Растерянная горничная пять минут назад сообщила, что пришёл император и хочет видеть ровену Елению.

Мадлен не успела отреагировать на это странное посещение, как Майстрим (тот, кто всегда соблюдал все приличия и никогда не нарушал этикет!) просто толкнул дверь и вошёл в спальню Елении, даже не задержавшись на пороге, совершенно уверенный в своём праве.

— Добрый день, герцогиня. Как самочувствие Ели? — с совершенно невозмутимым видом поинтересовался молодой император.

— Без изменений, ваше величество, — растерянно ответила Мадлен, не скрывая своего удивления. Реверанс она не стала делать, поскольку в неофициальной обстановке Данери не соблюдали этикет. 

— Я ненадолго, — сухо проинформировал Май и решительным шагом направился прямо к кровати, на которой в горячке металась больная девушка. — Сколько дней она находится в таком состоянии?

— Три.

Мадлен молча шокированным взглядом проводила высокую крепкую фигуру, остановившуюся в шаге от Ели. Фурия почему-то вслух не возмутилась. Возможно потому, что ранее Май всегда вызывал у неё чувство уважения и почтения?

А потом Фурия изо всех сил делала вид, что присутствие взрослого молодого мужчины в спальне невинной незамужней девицы — совершенно обычное явление, а сама она очень занята и кое-что ищет на туалетном столике Ели, в то время как сама осторожно наблюдала за императором.

Майстрим стоял к ней вполоборота и хмуро смотрел на Елению, которая в бреду металась по постели. 

По его лицу было непонятно, о чем он думает и что чувствует. Как всегда, безупречный внешний вид и невозмутимое выражение лица заставляли удивляться идеальности этого молодого мужчины. Майстрим Данери и раньше был идеальным аристократом от макушки красивой головы до кончиков начищенных элегантных туфель, а когда стал императором — он сам, его манеры, поведение, поступки, его вежливость и тактичность, принятые решения вызывали невольный трепет и восхищение у окружающих, в том числе и у Мадлен.

За три прошедших года, которые Май занимал трон, он очень изменился. Казалось, что невозможно выглядеть ещё более достойнее и внушительнее, но оказалось, что возможно. Именно таким и стал повзрослевший и посерьёзневший Майстрим.

Сейчас Мадлен испытывала огромное любопытство. Даже волнение за приёмную дочь отошло на задний план. С тех пор, как Май три года назад сделал Елении предложение, о чём по секрету сообщила ей сама приёмная дочь, на которое та ответила отказом, отношения между молодыми людьми складывались неоднозначно.

Первые месяцы после того разговора Еля и Май практически не общались, при встречах соблюдая лишь правила элементарной вежливости: приветственный кивок, изящный реверанс, пожелания удачи и тому подобное.

Но затем время от времени, вынужденные встречаться на семейных мероприятиях Данери, они понемногу стали оттаивать по отношению друг к другу и вновь стали общаться. Теперь формально Еления и Майстрим вообще стали братом и сестрой, хотя по сути... называть их так было нелепо, да и им самим не нравилось.