— Да, — я киваю, размазываю по щекам слезы и никак не могу успокоиться. — Да!

И когда Макс надевает мне на палец кольцо, тяну его к себе и реву навзрыд, уткнувшись носом ему в плечо.

— Мой долбаный романтик, — целую его, всхлипывая и захлебываясь от слез рвущегося наружу счастья. — Какой же ты у меня романтик, Макс.

— Пацанам только не говори, — просит, стесняясь, а я срываюсь уже в хохот и мотаю головой:

— Не скажу. Ещё украдут из зависти.

— Не, Еля, я от тебя никуда.

— Глупый мальчишка, я тебя сама никуда не отпущу.

Праздничные дни в клинике всегда особенные. Может быть, в других врачи и стараются отмазаться от дежурства, выкраивая себе лишний выходной, но это не про тех, кто работает в Борцова. Здесь всегда идёт война за право подежурить, и вряд ли дело в двойной оплате часов и меньшей, чем в обычные дни, нагрузке. Скорее всего мы просто фанатики, которые летят на работу пораньше и уходят с нее позже. И нам не плевать, что в праздники в городе некуда будет поехать, случись что.

На парковке всего одна машина — Мишкина, — и хотя до официального открытия клиники ещё двадцать минут он уже стоит у стойки, переодетый и с неизменной кружкой кофе в руке, болтает с Алиной, видимо рассказывая что-то из практики или просто треплется ни о чем, а она слушает раскрыв рот и краснеет небольшой коробочке с бантиком, появившейся из кармана. Мишка любит делать подарки, но что-то мне подсказывает, что сегодня лучше немного задержаться и не портить момент, и я прошу Макса проехать подальше, чтобы не смущать Алину своим внезапным появлением. У Мишки за спиной пережитый развод, о котором знаю только я, и эта милая болтовня и опека над Алиной для него сейчас лучшее лекарство. Десять минут. Ещё один поцелуй в машине, и я выхожу на улицу, витая в облаках и считая дни оставшиеся до приема, когда Вениамин Веневитович разрешит нам с Максом не останавливаться.

— Я сегодня до семи. Приедешь на обед?

— Конечно. Что-нибудь привезти?

— Нет, не надо. Мы сами закажем.

— О'кей. Я тогда к Филычу на студию, а в два, как штык, сюда.

— Люблю тебя.

— И я тебя, Еля.

Смущаюсь, как маленькая девочка, когда он открывает дверь, пропуская меня вперёд, и заходит следом, неся в руках коробку с тортиком "для девочек" — мне нельзя поднимать тяжести, — и три веточки хризантем.

— Всем привет. Алина, с праздником, — здороваюсь, стараясь не подать вида, что приехала немного раньше и стала невольной свидетельницей.

— Ой, спасибо, Елизавета Павловна. И вас тоже.

Алинка краснеет до корней волос, торопливо пряча подарок Мишки под стойку и превращается в спелый помидор — Макс протягивает ей цветы, отделываясь скупым: "Поздравляю". Видимо тоже заметил Мишкин знак внимания и решил не перетягивать одеяло на себя. Тем более, ему не за чем. У него есть я и только я От этой мысли вспыхивают щеки и в груди становится тепло, а Алина ойкает и начинает прыгать козой, хлопая в ладоши:

– Елизавета Павловна, я вас поздравляю! А когда свадьба? А можно посмотреть поближе? А-а-а!!! Такое красивое!

— Мы пока не подали заявление, — мне становится неловко, но Макс вовремя приходит на помощь:

— ЗАГСы не работают в праздники.

— Так вам сегодня сделали предложение!? Ой, это так романтично! Елизавета Павловна, а вы расскажете?

— Это было слишком эмоционально, чтобы о таком рассказывать, Алина, — улыбаюсь ей и, переглянувшись с Максом, прыскаю от смеха.

Думаю ни у кого не вызовет восторга рассказ о моих слезах и зареванном лице.

— Мои поздравления, — Мишка кивает мне, жмёт руку Максиму и подмигивает ему. — Если что, у меня есть доступ к транквилизаторам. Пара укольчиков, и будет шелковой.

— Миша! — хлопаю его по плечу, но коллега только смеётся в ответ:

— А что? У тебя характер не сахарный, мать.

— Мы как-нибудь разберемся без лекарств. Да, Еля?

И я киваю, краснея не меньше, а то и сильнее Алины. Непривычно, что Еля звучит на людях, и мы с Максом впервые обозначаем себя парой уже в статусе жениха и невесты, но, боже мой, как я счастлива. Наверное, я свечусь ярче начищенного самовара и вспыхиваю, затмевая солнце, после простого поцелуя и фразы:

— Я приеду к двум.

Мишка отпивает кофе, провожая взглядом отъезжающий "Вольво", и с улыбкой начинает насвистывать марш Мендельсона.

— Миш, — смотрю на коллегу и прошу, — Давай без приколов.

— А какие могут быть приколы, Лиз? Лично я за тебя безумно рад. Одного не понимаю, зачем на работу поперлась в такой день? Я бы и сам отдежурил. Тем более у тебя повод есть.

— Я смотрю, ты так тоненько намекаешь, чтобы я свалила и не мешала?

— Не понимаю о чем ты, Лиз, — Мишка прячет улыбку, поднося к губам кружку, достает из кармана маленькую коробочку с ленточкой, — Кстати, с праздничком тебя, Елизавета Павловна… — выразительно смотрит, намекая продолжить самой, и я произношу свою будущую фамилию: