Накинула на плечи легкое пальто и выглянула в окно. В темноте ночи у ажурных ворот светились фары. Раздался звонок мобильника.

– Машина подана. Жду тебя, - я уловила нотки нетерпения в голосе Кирилла.

– Уже еду, - поспешно сунула смартфон в карман пальто и поспешила из дома.

На этот раз Николай повез меня в центр. Он припарковал автомобиль в переулке, недалеко от фешенебельного отеля «Астория».

Николай провел меня не к отелю, а в другую сторону, вдоль погруженных в темноту офисных зданий. Мы оказались у незаметной калитки, втиснутой между оградой небольшого парка и каким-то старинным особнячком.

Телохранитель Суровцева сразу нашел неприметный звонок и уверенно нажал не него. Щелкнул замок. Николай пропустил меня вперед. Я и не знала, что у отеля «Астория» есть парк. Со стороны главного фасада его не видно.

Вдоль дорожки, мощеной гранитными плитами росли пушистые серебристые ели. Замысловатые светильники, стилизованные под старину освещали небольшую аллею. Портал отеля светился мягким золотистым светом.

Николай придержал дубовую дверь с цветным витражом, пропуская меня внутрь.

Я бывала в «Астории» с Анатолием. Один из его друзей отмечал тут свой юбилей. Блестела позолота на стенах и лепнине потолка, сверкали хрустальные люстры, отражаясь в натертом паркете. Тяжелые темно-красные бархатные партеры на окнах причудливо задрапированы. Белоснежные скатерти на столах, тонкий фарфор. Роскошь, бьющая в глаза.

Но сейчас я увидела совсем другой интерьер. Утонченный, изысканный, рассчитанный на избранных.

Портье мельком взглянул на Николая и любезно протянул мне ключ.

– Третий этаж, - указал на лифт.

Никакой кривой усмешки или двусмысленного взгляда. Похоже, отель «Астория» - очередное место отдыха утомленного семейной жизнью олигарха. Впрочем, на его месте я бы тоже искала, где расслабиться. Анжела своим напором хоть кого сведет с ума.

Николай попрощался и ушел. Лифт, облицованный красным деревом с инкрустацией латунными вставками поднял меня на третий этаж. Оказалось, на этаже всего три номера.

Надела черные перчатки, расстегнула пальто. Поняла, что волнуюсь и не хочу унимать волнение. Ладно, путь так.

На брелоке ключа стояла цифра два. Открыла дверь и обмерла. Настоящие королевские апартаменты. Ничего подобного в жизни не видела. Очевидно, это и есть президентский люкс.

Роскошная мебель затянута серо-голубым шелком. На полу пушистые ковры, приглушающие звук шагов. Высокие потолки с росписью. Розовые амуры резвятся среди облаков. Подвески хрустальной люстры искрились всеми цветами радуги.

Суровцев сидел на диване и потягивал вино, небрежно облокотившись на подушку. Он поднял на меня взгляд и улыбнулся.

– Иди ко мне.

Я положила пальто на витую спинку кресла, подошла к Кириллу. Но не села рядом, а стояла перед ним. Его взгляд говорил красноречивее всяких слов. Этот взгляд мне нравился.

Медленно вынула из волос шпильку, тряхнула головой. Мужчины любят длинные волосы.

– Иди ко мне, - повторил Суровцев, отставляя бокал. – Я страшно соскучился.

Я села рядом с ним. Суровцев поцеловал мне руку, касаясь губами каждого пальца. Налил мне вина.

– За тебя, чтобы ты была счастлива.

Он поцеловал меня в губы. Нежно, едва касаясь.

– Знаешь, похоже я влюбился, - коротко рассмеялся он. – Никогда и ни с кем мне не было так хорошо. Я не про секс. Мне просто хорошо, когда ты рядом.

– Неужели? – я с трудом подавила сарказм. – Ни одна женщина не тронула твое сердце? Даже жена?

– Не вредничай, - попросил Кирилл. – Я уже говорил, мы женились по залету. Анжела ничем не лучше других моих женщин. Безгранично любит себя, деньги и секс.

– Подозреваю, женщин у тебя было немало, - я пригубила вина. Терпкий, чуть сладковатый напиток оставил на губах послевкусие винограда, юга и страсти. – И все от тебя хотели только денег и секса.

– Ты ревнуешь? – удовлетворенно не то спросил, не то констатировал Суровцев.

– Совсем чуть-чуть.

– Да, у меня было много женщин. Пожалуй, даже слишком много.

– Бедняжки. Думаю, они очень страдали, когда ты бросал их, - я постаралась произнести это с беззаботной улыбкой. Надеюсь, она не походила на оскал разъяренной пантеры.

Во мне мешались злость и желание. Безумное, почти животное желание.

– Только женщина может думать о подобных вещах. Но ты другая.

– Чем же? – я наклонила голову набок, глядя в синие глаза моего врага.