– Никогда не любил истерик. Боялся, что и ты закатишь мне что-то подобное.

– Тогда мне была нужна твоя помощь. Больше мне не к кому было обратиться. Мама выгнала меня из дома.

– За что? – мученически вздохнул Кирилл. – За то, что спала с преподавателем? Глупость. Не верю.

– За то, что залетела от тебя.

Суровцев замер и смотрел на меня остановившимся взглядом.

– А ты даже не удосужился поговорить со мной. Передал деньги на аборт через Анжелу, чтобы руки не марать. Вот этого я тебе простить не смогла.

– Ты сделала аборт? – выдохнул Кирилл.

– Нет. Но твои деньги взяла. Мне не на что было жить. Вернуть? – я открыла сумочку.

– Подожди, подожди… Я никогда и никому не давал деньги на аборт. Если бы какая девушка забеременела от меня, я бы не отказался от ребенка, клянусь!

– Да неужели?! – праведный гнев рвался наружу. – Какое благородство! Моя жизнь рухнула, а ты тут ни при чем? Совсем ни при чем?

– Я понятия не имел что ты ждешь от меня ребенка. Анжела взяла инициативу на себя. Если бы я только знал, то обязательно помог бы тебе.

– Ну да, ну да. Ты белый и пушистый. Просто ангел во плоти. Отмахнулся от надоевшей девчонки, даже не удосужившись объясниться с ней.

Он хотел что-то ответить, но я прервала его.

– Помолчи и послушай. Когда я сказала маме, что беременна и буду рожать, она выгнала меня на улицу. В прямом смысле этого слова. Мама настаивала на аборте. Поставила меня перед выбором – или я избавляюсь от ребенка, или могу катиться на все четыре стороны. Свой выбор я сделала сразу. С тех пор мы не общаемся. Для мамы я умерла. Мне было негде жить, нечего есть. Я не знала, что делать. А мне было всего восемнадцать. Глупая растерянная беременная девочка, от которой отвернулись все.

– Мне очень жаль, - тихо произнес Кирилл. – Правда, очень жаль. Даже не предполагал, что у тебя все так ужасно сложилось.

– Что мне теперь твоя жалость? Я жила эти годы совсем не так, как мои ровесницы. Я продала себя Литвинову. Можешь назвать меня шлюхой. Спорить не стану. Я была готова стать проституткой, чтобы выжить и не потерять ребенка. Я стала собственностью Литвинова, игрушкой, вещью. Мне повезло, что Анатолий оказался добрым человеком, даже женился на мне. Я ему бесконечно благодарна. Он не обижал меня, но я его боялась. И полностью завесила от мужа. Знаешь, каково это? Думаю, нет. Так о чем нам еще говорить?

– Почему ты не рассказала мне?

– Я пыталась. Только ты не стал слушать.

– Так почему не попробовала еще? Надо было достучаться до меня, заставить выслушать.

– Ах, даже так? Надо было? Я повела себя неправильно? То есть это я виновата в своих бедах? Что не смогла докричаться до тебя. Ведь ты не любишь истерик, как же я могла это сделать?

– Я бы помог. Возможно, не женился бы, врать не буду. Но ребенка не бросил бы никогда. Я не давал тебе денег на аборт, поверь мне. Я бы не смог, правда. Это была инициатива Анжелы. Я даже не знал, что ты беременна.

– Конечно, это тебя полностью оправдывает, - усмехнулась я. – Только теперь уже неважно. Ты получил то, что заслужил.

– Ты могла все рассказать мне когда мы снова встретились.

– Зачем? Что бы это поменяло? Ты бы продолжил жить в свое удовольствие, а мне никогда не забыть прошедших лет подчинения и страха. Но ты этого понять не сможешь. Думаю, мы все выяснили и разговор окончен.

– Можешь не верить, но я понимаю твою злость на меня.

– Я рада. Скажи еще, что ты меня прощаешь, - холодно усмехнулась в ответ.

Видимо, Кирилл рассчитывал, что я ужаснусь, что разорила его и разрыдаюсь от раскаяния. Но до разорения Кириллу далеко. Не обеднеет, потеряв половину. Уж точно милостыню просить ему не придется.

Протянула Суровцеву его подарок. Золотое сердце закачалось на длинной цепочке.

– Я не беру назад подарков. Можешь выбросить. Когда я дарил его тебе, был искренен.

Я зажала подвеску в ладони, не решаясь кинуть ее в урну. Рука не поднималась сделать это.

– Егор – мой сын, верно? – неожиданно спросил Суровцев.

– Как ты догадался? – деланно удивилась я.

– Не издевайся, пожалуйста. Я понимаю, что поступил как последний идиот. Но у меня есть оправдание – я не знал, - в словах Кирилла я уловила искренне сожаление.
– Могу я его увидеть?

– Незачем. И даже не пытайся подойти к нему. У меня хорошие друзья и надежные покровители. Помни, ты всегда под их прицелом. Мы с Егором уедем отсюда. Больше меня ничто не держит в этом городе. Не пытайся помешать. У тебя теперь есть шанс начать все с начала. Найди себе хорошую жену, родите детей и живите долго и счастливо. Прощай!