— Привет, — говорю я, заправляя розовые волосы за ухо. Чувствую себя ничтожной по сравнению с ним и его домом, но в этом нет ничего нового.

— Привет, детка, входи. — Он берет меня за руку и тянет внутрь, закрывая за нами дверь. Слева — винтовая лестница с перилами переплетенными замысловатыми завитушками. Стены голые, никаких картин. Вокруг мебель, застеленная белыми простынями. Этому дому не хватает уюта. Несмотря на стеклянные стены, пляж во дворе, и тёплый воздух.

— Это один из моих домов. Я купил его, чтобы жить, когда приезжаю домой. Я постоянно живу в Вегасе. Кэсс и Кен тоже живут там.

Он исчезает на кухне.

Я хочу сказать, что знаю, но не буду. Положу это в мысленную коробку вместе с тем знанием, что Трэвис заснял наш секс без моего ведома. На коробке будет надпись: «Обращаться с осторожностью», ее открытие заставит Мэддокса взорваться.

Он возвращается, держа в руках бокалы, затем жестом указывает на другую комнату. Я следую за ним в гостиную, мое внимание переключается на крышу.

— Здесь…

— Пусто, — заканчивает он за меня, протягивая мне бокал красного вина.

Я улыбаюсь.

— Ага. — Затем сажусь на большой диван. — Итак, есть какая-то конкретная причина, по которой ты хотел меня видеть?

— Да, — говорит Мэддокс, садясь рядом со мной. На нем нет ничего, только свободные серые спортивные штаны. Резинка белья от «Calvin Klein» вокруг талии дразнит меня. Татуировки дразнят меня. Кольцо в носу… я могла бы продолжать бесконечно. Он должен снимать кольцо во время боя. — Мне необходимо, чтобы ты снова села на мой член, Роуз…

Наши глаза встречаются.

Он смеется, обнимает меня и прижимает к своей груди. Я делаю глоток вина и считаю до десяти.

— Я шучу, — Мэддокс целует меня в макушку. — Вроде того.

Я отталкиваю его, сбрасываю кроссовки и поджимаю ноги под ягодицы.

— Я вроде как злюсь на тебя.

— Ну, это мило, детка, но я чертовски зол на тебя, так что…

Он встает, ставит стакан на маленький столик и исчезает на кухне. Я быстро оглядываюсь вокруг, чтобы рассмотреть обстановку. Но вокруг ничего нет. Кажется, что все еще в коробках.

— Ты собираешься распаковывать вещи в ближайшее время?

Парень возвращается с коробкой пончиков. Я ухмыляюсь, мое сердце сжимается в груди.

Он садится и ставит коробку, между нами.

— Как ты можешь злиться на меня? Я купил тебе пончики.

Я прячу улыбку за плечом.

— Тирамису?

Мэддокс смотрит на меня, на его щеке появляется ямочка от улыбки. Черт побери!

— Так и есть — Он облизывает губы.

Я достаю пончик и откусываю.

— Ммм, — слизываю сливки с пальца. — Ты собираешься сказать мне, что снова женился?

Он смеется, потягивая свой напиток.

— Не-а, детка. Ни за что.

— Так что же тогда? О чем ты хотел поговорить?

— Ты имеешь в виду, что я хотел обсудить с тех пор, как мы виделись в последний раз? Ты не смотришь телевизор или, я не знаю, не заходишь в Instagram?

— О, захожу, — говорю я, откусывая еще кусочек и медленно жуя. — Просто не знала, что у тебя есть на это время.

— Охх. — Снова ухмыляется. — Не так много, Роуз. Кен занимает большую часть моего времени, когда я не тренируюсь или не веду бизнес.

— О, да? — с интересом спрашиваю я, откидываясь на спинку дивана и кладя пончик обратно в коробку. Собираюсь облизнуть большой палец, но он хватает меня за руку прежде, чем успеваю это сделать.

— Сделаешь это дерьмо еще раз, и наш разговор окончен. — Затем он обхватывает губами мой большой палец, проводя по нему языком. Он улыбается, его глаза встречаются с моими. Мои губы приоткрываются, дыхание становится неглубоким. Мэддокс слизывает сливки, а затем кусает мой палец, отпуская. — Продолжим. — Он делает еще один глоток виски, как будто только что не взорвал мой мозг. Или мои внутренности.

Я пытаюсь собраться с мыслями после взрыва внутри моего влагалища, прочищаю горло.

— Ох. — Бл*дь. Почему этот дурак всегда заставляет меня чувствовать себя подростком? — Гм, я не знала, что у тебя есть бизнес.

— Я всегда владел «Dutch».

— Подожди, — я качаю головой и ставлю бокал на кофейный столик. — Ты владеешь «Dutch?» — Помню ресторан, в который он меня водил. Правда, я не знала, что он принадлежит ему.

Он кивает.

— Да. Он принадлежал моей маме, когда она умерла, папа хотел его продать. Я умолял его не делать этого, когда был маленьким, уверял, что я куплю его, когда вырасту. Вульф и Тэлон не хотели иметь с этим ничего общего. Воспоминания слишком болезненны, я ненавижу ходить туда, но сохранил его ради нее, в отличие от остальных сучек в моей семье.