Тэлон шагает к ней, его губы кривятся в усмешке.

— Ты обещала, Лейла…

Все опускаются на землю, включая Вульфа.

— Я знаю. — Она поигрывает большими пальцами. — Но мой ребенок вроде как нуждается в том, чтобы отец и дяди не сидели в тюрьме.

Мрачное лицо Вульфа начинает светиться. Он улыбается ей с земли, как раз, когда я опускаюсь на колени. Она беременна. Хорошо для них.

— Срань Господня, — бормочет Вульф, когда полиция и спецназ проходят мимо нас, подняв оружие и направляясь к дому. Съемочные группы подъезжают вместе с папарацци. Вульф продолжает. — Я не могу быть отцом.

— Вы оба заткнитесь на хрен, — рявкаю я, с меня хватит их дерьма.

— Хорошо, вставайте! — говорит один из офицеров, подходя ко мне. Я встаю и бегу к дому. Мне нужно забрать мою гребаную девчонку.

— Мэддокс! — слышу я крик позади себя, но не слушаю. Новостные команды и репортеры собрались и вещают в свои камеры.

Я игнорирую всех и толкаюсь вперед, мимо меня проносится машина скорой помощи.

Я ускоряюсь, бегу к дому. Почему эта гребаная дорога такая длинная? Подбегаю к двери в тот момент, когда ее выкатывают на каталке.

Бл*дь.

Мое дыхание останавливается, ноги дрожат. Я никогда в жизни не чувствовал подобного ужаса. Никогда.

Ее розовые волосы теперь пыльно-коричневые и.…она истекает кровью. Все лицо и голова в крови.

Она без сознания. Почему без сознания? Я отталкиваю медика, офицер хватает меня за руки.

— Что с ней произошло? — реву я, бросаясь к ее каталке.

Не борюсь со слезами, которые вот-вот прольются, потому что, черт возьми, это Аметист. Моя гребаная Аметист.

— Сэр, вам нужно отойти в сторону, чтобы мы могли отвезти ее в больницу. Прочь с дороги.

Я не двигаюсь, настолько ошеломлен тем, что вижу, что застываю на месте, такое ощущение словно мои ноги зацементировали.

Офицер оттаскивает меня назад, «скорая» уезжает с включённой сиреной. Я вытираю слезы. Моя челюсть сжимается, смотрю на дом, ярость вспыхивает внутри меня. Ярость, которую я никогда не испытывал.

— Нет. — Здесь полно офицеров, и мои братья сдерживают меня.

Офицер смотрит мне в глаза, я замечаю, что он в костюме. Детектив.

— Я детектив Осборн, друг ее отца. Ты должен позволить нам делать нашу работу. — Он тянет меня к себе, и я заставляю себя успокоиться.

Это не работает.

Я делаю еще одну попытку.

Это все равно не работает. Мне нужно что-нибудь сломать. Пролить кровь, убить того, кто сделал это с ней.

Мужчина наклоняется и говорит мне на ухо.

— Она одна из наших, Мэддокс. Тот, кто это сделал, никогда больше не увидит дневного света, и знаешь, когда мы до него доберемся? — Он замолкает и хихикает. — Мы позаботимся о нем так, как ты захочешь, и это продолжится так долго, как захочешь…

Его слова немного успокаивают меня. Он делает шаг назад и смотрит на меня.

Молчаливое обещание.

— Ее старик уже в пути, с армией своих людей. Ты мне доверяешь? — спрашивает Осборн.

Я смотрю в его карие глаза, оливковую кожу. Что-то заставляет меня доверять ему.

Он искренен, я это чувствую, поэтому киваю.

— Хорошо. — Он сжимает мое плечо. — А теперь иди в больницу и позволь нам сделать нашу работу. Ты должен поехать к ней и быть там, когда она очнется.

Проходит неделя…

Две недели…

Она приходила в себя дважды, оба раза не узнавала меня, ругалась на Лейлу, спрашивая, какого хрена она здесь делает. Последние две недели мы все оставались в больнице, спали на матрасах. Лейла практически не покидала палату. Как и я. Вульф и Тэлон ходили за едой и прочим дерьмом, в котором мы нуждались, а также возили нас домой, чтобы принять душ, после мы сразу же возвращались. Лиза не ушла. Аметист перевели в отдельную палату, нам сказали, что могут предоставить нам койки, но я отказался. Если они это сделают, все будет казаться слишком постоянным.

Ей сделали операцию на мозге. Кристофер Лайон ударил ее по голове. Дело было не столько в силе удара, хотя это было довольно плохо, сколько в упущенном времени и месте удара. Меня били по голове множество раз, я не могу сосчитать сколько, почему этого никогда не случалось со мной? Я бы занял ее место в мгновение ока.

— Кто ты?

Бл*дь. Пустота в ее глазах будет преследовать меня до конца жизни.

Провожу ладонью по волосам, двери открываются и входит ее отец. Кажется, будто он постарел на несколько лет с тех пор, как все это произошло.