Две недели. Может, и три. Срок невелик, но достаточен, чтобы «вправить» себе мозги — обдумать жизнь наперед, разобраться со своими чаяниями, мечтами, планами. Понять, чего ты хочешь по-настоящему, на чем стоит сосредоточиться, не растрачивая силы попусту.

Я устроился в мягком кресле и основательно потянулся.

«Начинаю думать!»

Тот же день, чуть позже

Москва, Кремль

Андропов долго бродил по залам дворца, пока случайно не наткнулся на Суслова. Шли последние приготовления к партсъезду, и главный идеолог окунулся в общественно-полезную деятельность с головой.

— Михаил Андреевич, доброе утро!

— А-а, Юра… — притормозил «человек без галош». — Доброе, доброе…

Он едва не сорвался, продолжая свой бег, но председатель КГБ удержал секретаря ЦК.

— Михаил Андреевич, у меня к вам очень важный разговор!

Суслов затрепыхался, но Юрий Владимирович проявил изрядную настойчивость.

— Юра, — в нетерпении запритопывал Михаил Андреевич, — мне сейчас совсем некогда… Потом! Вечером. Завтра!

— Сейчас! — резко сказал Андропов.

Суслов от неожиданности ослабил усилия вырваться, и председатель КГБ тотчас же закрепил успех.

— Дело касается Миши Гарина, — негромко сказал он.

— Причем тут Миша?

Рассеянный, изнывавший взгляд Михаила Андреевича внезапно обрел колючесть и цепкость.

— «Миха», он же «Хилер», он же «Ностромо», и Миша Гарин — это один и тот же человек, — раздельно проговорил Андропов.

Главный идеолог замер на какие-то секунды, все просчитал, продумал — и затащил главного чекиста в роскошную приемную, чей интерьер не менялся с царской поры. Закрылись высоченные, толстые двери — и словно вернули ко временам империи. Шум, гам, бестолковая суета в цейтноте — всё осталось за резными створками.

— Рассказывай, — велел Суслов.

Председатель КГБ кратко изложил суть.

— Понимаете, Миша готов с нами сотрудничать, — начал он горячиться, — но позицию Леонида Ильича мне не изменить.

— Позиция Леонида недопустима, — сурово отрезал Михаил Андреевич. — И я не позволю, чтобы Мишу упрятали за решетку, пусть даже золотую! Я обязан ему не только жизнью телесной, но и духовной. Ты даже не представляешь, Юра, до чего это тяжело — вытравливать в себе догматика! Впрочем, не обо мне речь. Ты молодец, Юра, что дал «тезке» возможность пропасть и затаиться! И, раз уж зависла пауза, нам нужно ею срочно воспользоваться. Сделаем так. Леонида я беру на себя, а ты, Юра… Ты ведь по-прежнему дружен с Устиновым? Вот и поговори с ним! Нужно обязательно склонить на нашу сторону министра обороны — это весомая фигура. Убедишь его — тут же появится шанс выиграть всю партию!

— Годится! — энергично кивнул Андропов.

Вечер того же дня

Восточный Берлин, Рушештрассе

— Шеф… — Райнер Кёнен замер на пороге, уткнув нос в раскрытую папку и близоруко водя головой. Полное впечатление, что лижет между страниц…

— М-м? — отозвался Вольф, слегка улыбаясь заму.

Было бы грубой ошибкой не принимать Райнера всерьез, но эти его повадочки… Они лишают Кёнена даже минимума солидности.

— Подтвердилось сообщение из Москвы, шеф! Михаэль Шлак заселился сегодня в отель «Нептун».

— Отлично, Райнер! — Маркус Вольф прищелкнул пальцами, чувствуя, как участился пульс. — Просто отлично!

Шеф Штази незаметно вздохнул. Он так хотел встретиться с Михой, поговорить, узнать, как оно там, в смутном будущем… Желание это лишь усилилось со временем, но… Ох, уж это время! Вечно его не хватает! До того хочется все бросить, и махнуть на бережок седого Остзее, а нельзя… Завал. И, пока его не разгребешь, никуда ты, Миша Волк, не махнешь. И не мечтай.

Нахмурившись, Маркус приблизился к окну. Суетливое кружение автобукашек ни замедлялось ни на миг. Ползут и ползут. Лакированные спинки «жучков» бликовали в рваном свете фар, отражая багровые сполохи стоп-сигналов. Круговорот.

— Я просил связаться с «Великолепным монахом»… — подал голос Вольф.

— Да, да, шеф! — тут же ожил Кёнен. — Я как раз ищу… Вот! Ойген Браммерц сообщает, что Кароль Войтыла, польский кардинал, замечен в компании Фрэнка Карлуччи, этого мастера госпереворотов. О чем они беседовали, неизвестно, но уже на следующий день Войтыла встретился с Полом Марцинкусом, американским архиепископом и президентом Института Религиозных Дел, проще говоря, банка Ватикана. Пол Казимир Марцинкус — любопытнейшая фигура, настоящий гангстер в сутане! Он с детства занимался дзю-до и выбился в телохранители папы Павла VI, а однажды спас жизнь понтифику. Наверное, с того момента и пошел в рост. Ныне Марцинкус в полной тайне ворочает «отмытыми» миллиардами. Кстати, его двоюродный брат Раймонди — верный член мафиозной «семьи» Коломбо. Есть сведения, что Раймонди приходится племянником крестному отцу Чарльзу «Лаки» Лучано, и является связным между «Коза нострой» и Марцинкусом.

— Занятная особь, — усмехнулся Вольф, приседая на краешек подоконника.

— Ага… И еще какая! Так вот, Браммерц докладывает, что Марцинкус согласился финансировать польский профсоюз «Солидарность» — главный инструмент ЦРУ для расшатывания ситуации в Польше.

— Бжезинский умер, — насмешливо фыркнул шеф Штази, — но дело его живет.

— Ага… — отозвался Кёнен, снова клюя носом абзацы.

— Ладно, — вздохнул Маркус. — Держите меня в курсе, Райнер.

— Ага… — рассеянно перелистывая донесения, зам вышел, забыв притворить дверь за собой. Мелькнуло лицо секретаря, и створка мягко закрылась.