Шрифт:
Советское правительство получило там в аренду на сто лет кусок суши площадью пятнадцать квадратных километров. На севере этого городка, или посёлка, между ним и зарослями мангровых деревьев. Эти удивительные растения сами опресняют для себя солёную воду. Куприянов раз десять уже увещевал, чтобы деревья даже пальцами не трогали — экзотика, национальная достопримечательность.
Да и ладно. Пусть себе растут — будет туристам куда сходить погулять, не вечно же на пляже валяться. Станут в этом Шарм-эль-Шейхе строить большой курорт, с десятками пансионатов и тремя пионерскими лагерями.
Ещё небольшой кусочек земли арендован в ста километрах оттуда, в городке Эль-Тур. Там будут бурить скважины и по трубам гнать питьевую воду в Шарм-эль-Шейх, а для бассейнов и туалетов всяких соорудят заводик по опреснению морской. Вот на сотне с гаком судов сейчас они и везут в эту пустыню, чуть прикрытую от ветров Синайским горами, оборудование и стройматериалы. Ну и несколько тысяч строителей.
Самое интересное в этой истории — то, что Синайский полуостров сейчас оккупирован Израилем. Видно, потому египтяне так легко на эту аренду и согласились. А Израиль?
А Израиль неожиданно дал добро и заверил, что не будет чинить никаких препятствий. Интересно, за какие ниточки дипломатам пришлось дёргать, чтобы евреи пошли на такое?
От мыслей отвлёк шум за стеклом. Ну, точно — припёрся скандалист, выплёскивает свой негатив на кап-два. Кто там, в министерстве, его послал на такое важное и непростое строительство? Хотя, может, ларчик и просто открывается? И там всем надоел, вот и сослали с глаз долой. Может, тут перегреется. Инсульт хватит во время очередной истерической тирады.
Адмиралу Виктору Сергеевичу Сысоеву, напутствуя в этот поход, шепнули, что не всё это ещё. Оказывается, у Египта арендовали не один кусочек берега, а два. Второй — в районе города Хургада, там тоже кусок побережья, и впридачу довольно большой остров, который называется Большой Гифтун. Как и в Шарм-эль-Шейхе, будет строиться курорт, и ещё база для нашего флота. Тут Израиль не при делах, это уже Африка, и территория принадлежит Египту бесспорно. И опять непонятно, что нужно было сделать, чтобы Штаты не начали вопить и вставлять палки в колёса. Что-то, видать, там, в верхах, придумали, как янкесов строить.
Стихла ругань за окном. Кавторанг, тоже красный — или это вечернее солнце всё в такой цвет выкрасило? — зашёл и, вытащив из кармана брюк помятый носовой платок, вытер лицо.
— Всего оплевал, — обращаясь к графину с тёплой противной водой, сообщил он.
— Ну-ну, Сергей, за битого двух небитых дают, — хмыкнул Сысоев.
— А за оплёванного двух каких дают?
— За одного битого двух небитых дают, а за одного убитого — пожизненное.
— Предлагаете притопить?
— Стишок тут внучок на днях рассказал:
Битый вновь везёт небитых —
Дуракам всегда везёт,
А голодный и небритый
Лапу грязную сосёт.
— И к чему это, Виктор Сергеевич?
— Просто к слову вспомнилось. О, вот и смена! Пойдём, Серёжа, отдыхать — заслужили.
Глава 2
Интерлюдия вторая
— Здравствуйте! А где поезд на Одессу?
— Уже ушёл.
— А куда?
— О, Грач! Проходь. Чого смурной? — хозяин квартиры отошёл на шаг от двери, пропуская гостя. — Щас я расскажу теби случай, и ты впечатлишься. Иду себе вчёра по улице, никого не займаю, наблюдаю пейзаж. По улице шастает интеллигент, пристаёт к прохожим. Добрался до мени.
«Вы не знаете, где находится почта?»
«Знаю. А зачем она вам?» — интересуюсь. Чудик эдакий, очкастый и лохматый.
«Хочу послать деньги родителям в Москву.»
«Пошлите со мной» — говорю.
«Нет! Я вас не знаю!» — и как-то отходить намыливается.
«Не бойтесь, пошлите со мной!» — даже улыбнулся ему, — хозяин продемонстрировал полный рот золотых зубов.
«Нет! Ни в коем случае! Вы меня обманете!»
«Ну ладно, если ты из Москвы, скажу тебе по-русски: идёмте со мной! Я покажу, где почта!»
— Москали! — блеснул фиксами и Грач.
— Слухай, Грач, я имею тебе кое-что сказать…
— Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь!
— Смотри-ка, да ты стал заносчивый, как гаишник с престижного перекрёстка. Али шо, с мозгами поссорился?
— Всё, слухаю, Михал Соломоныч, гутарь, — невысокий, юркий, эдакий паренёк лет двадцати пяти с черными короткими волосами и такими же чёрными глазами чуть навыкате (за что, очевидно, и получил прозвище), осмотрелся и брякнулся на стоящую возле дивана табуретку.