— Все так серьезно? — испуганно поинтересовалась Лера.

— Не знаю, — честно ответил я и отрубил связь.

— Что происходит? — в сотый раз поинтересовалась Лера, когда я натягивал бронежилет («Алмаз», два с половиной килограмма, выдерживает выстрел с расстояния двадцать метров из линейной военной винтовки «Тополь-22». По крайней мере, так говорилось в рекламном листке).

— Это дело пахнет все хуже и хуже, — пробормотал я, пытаясь справиться с последней застежкой. — Милая прогулка двух молодоженов превратилась в грандиозную политическую махинацию.

Лера притихла. Сидела за столом тише мышки и нервно постукивала по столу ногтями.

— По стерео передавали про капитана Сысоева, — сказала она.

— Я в курсе, — коротко ответил я.

Стереофотография Марины.

Голова забита только ею.

Даже смерть Китайца болтается где-то на втором плане.

— Слушай, Гера, может, бросишь это дело?.. Ну его, жизнь дороже…

— Поздно, зайка, — ответил я. — Я уже в нем по уши. Или еще глубже. А вот ты уходи. Поезжай к Алешке, свалите куда-нибудь за город, на озера, например. А если позволят его финансы — то и вообще со Статики.

— Я не оставлю тебя, Гера!

— Так надо! — рявкнул я. — Собирай вещички и домой! Три или четыре дня не появляйся в офисе — а если узнаешь, что со мной что-то случилось, вообще забудь о существовании «Фалькона».

Лера молчала. Потом отвернулась, и стала судорожно размазывать по лицу тушь — ненавижу, когда она это делает. В такие моменты просто не нахожу слов.

— Ладно, успокойся, Лера, — тихо проговорил я. — Возьми за месяц… считай это выходным пособием, на всякий случай…— Я протянул ей три бумажки по сто евро. — Где «Целитель»?

Лера не глядя положила на стол тяжелый штурмовой пистолет ЦЛ-12, разработки Слюсарева. В простонародье — «Целитель». Гарантированно вылечивает от жизни.

Давненько мне не приходилось им пользоваться.

Я проверил батарею — заряжена полностью, хватит на пятьдесят выстрелов средней мощности, на двадцать, если палить наверняка, бронебойными.

На всякий случай положил в карман запасную батарейку. Потом натянул поверх броника рубашку и коричневый свитер. Не время сейчас в костюме ходить. Посмотрел на Леру — она все еще плакала.

— Иди домой, девочка, — тихо посоветовал я ей.

«Фалькон» я в наглую посадил прямо перед главной вышкой Стазиса. Солдаты что-то орали, сирена истошно выла, сотня лазерных прицелов плясали по моей верной старушке, однако они все исчезли, когда из машины вышел я. Наверное, Малоев уже успел предупредить нижние чины.

К моей машине тут же подбежал молодой сержантик.

— Господин Лукин? — спросил он.

— Да, — подтвердил я.

— Мы ждем вас уже час. Все давно готово.

Я оторопело кивнул. Потом спросил:

— Что готово?

Солдатик недоуменно взглянул на меня:

— Поисковый отряд. Который вы возглавите… мы же будем искать яйцеголовых, так ведь?

Ай да, генерал! Просто мои мысли читает… впрочем, я предпочел бы пойти сам. Хотя, кто его знает, что ждет меня в Стазисе.

— Отлично, сержант, — ответил я, и солдат браво прищелкнул каблуками, а молоденькое, искореженное подобострастием и нездоровым патриотизмом, лицо аж покраснело от похвалы. Интересно, кем меня представил Малоев? Полковником ГСБ?

— Ведите, — скомандовал я, и последовал за сержантом в вышку. Двое солдат у ворот откозыряли мне, и я одобряюще им улыбнулся в ответ. Молодцы, ребята.

— Хорошо охраняете, — похвалил я их.

— Мне медаль за это дали! — похвастался один.

Я даже не понял, шутит он или нет.

Оказавшись внутри (коридор — металлические стены, пол и потолок, освещаемые холодным серым светом), мы зашли во вторую дверь справа и оказались в просторном помещении с маленькими прямоугольными окнами под самым потолком. На черных пластиковых скамейках вразвалочку сидело пятеро солдат — в сине-серой пятнистой форме, но без знаков отличия.

Мой солдатик откозырял и удалился.

Ко мне подошел самый старший среди солдат — крепкий небритый мужик. Он протянул мне свою лапищу:

— Подполковник Берд, — представился военный.

— Герман, — я пожал ему руку.

— Вот что… Герман… — тихо произнес Берд. — Я не знаю, кто вы такой и почему Малоев вам доверяет, но для меня главное — мои люди. Я буду следить за вами. За каждым вашим поступком. И если мне покажется, что ваш приказ может навредить моему отряду, я оставляю за собой право ослушаться его! Надеюсь, я ясно высказываюсь?