С той стороны меня внимательно изучали минуту-другую, потом переговорник на двери отперхался и прошипел:

– - Кого надо, а?

Я поднес записку Гилани к самому "глазку", дал стражу вчитаться в ее содержание... жизнерадостно потряс бутылкой "Лезгинки":

– - Открывай, джинн! Чего боишься?! Посидеть-поговорить надо, а?..

– - Ва, кого боюс? Тэбя?

Японский переговорник зафыркал от возмущения с чеченским акцентом. Дверь широко распахнулась, демонстрируя уровень бесстрашия абрека. Уровень был таким, что дверь едва не слетела с петель.

– - Не боишься? Тогда лови!

Первое яйцо, превращенное Лукиным-младшим в совершенную хидаму, лопнуло под ногами боевика. Я зажмурился и... стал невидимым.

– - А-а-а-а!

Бородатый дико заорал и вцепился руками в лицо. Подвинься, бородатый! Я ворвался в коридор. Головой налево-направо. Господи, это уже было! Как и вчера, с обеих сторон коридора ко мне летели аскеры Шамиля!

– - Опп!

Я зажмурился. Два яйца направо, два яйца налево. Как махну рукой, станет улочка!

– - А-а-а-а-а!!!!

Вопль в четыре глотки был мне ответом.

... В кино это показывают так: ниндзя кидает что-то себе под ноги и становится невидимым, исчезая с поля боя. Самураи удивленно вертят головами, а его и след простыл! Зрители снисходительно усмехаются: сказки!

Конечно, сказки! В реальности все по-другому. Хрупкая скорлупа яйца-хидамы лопается от удара, высвобождается смесь магния с марганцовкой, следует мощнейшая вспышка... и человек действительно становится невидимым. Потому невидимым, что вспышка мгновенно пережигает глазные нервы врага... подвернувшегося под его акцию...

– - А-а-а-а!!!!

А-а-а мне по коридорчику налево, во владения Шамиля. Разворачиваюсь, вжимаюсь боком в стену и... в этот момент что-то впивается мне в плечо. Чье-то острое стальное жало.

Голову, корпус -- в полуоборот назад, руку с зажатой хидамой -- в ход движению.

Времени мне хватает только на то, чтобы обернуться и увидеть тщедушного "чеха" в спортивном костюме. В руках у гаденыша пластиковая коробка. Держит он ее так, будто собирается сыграть в тетрис. От коробки ко мне тянется тонкая металлическая леска. Конец ее тонет в моем левом предплечье.

Я не успеваю кинуть хидаму под ноги заморышу... он нажимает кнопку... удар тока пробивает тело... и вокруг меня сгущается тьма.

......................

......................

... Декабрь -- всего лишь маленький серый зайчик, беспечно скачущий по пустынным улицам заснеженного города. Бабушка стоит со мной у окна: "Гляди, гляди... побежал, побежал. Ой, за угол свернул!.. К тебе". Зайчика нет, но я его вижу. И потому он -- есть. Вот длинноухий впрыгивает в полуоткрытую дверь квартиры... поводит кожаным чувствительным носом... шевелит хвостом-кисточкой... и прямиком под елку. Покружил, покружил под ней и поскакал к себе обратно в лес. Под елкой -- два грецких ореха, бережно обернутые конфетной фольгой. Для меня они -- два орешка в настоящей золотой скорлупке, принесенные зайкой из леса.

... Декабрь -- ни с чем не сравнимый настой из запахов мандарина, хвои, шампанского, шоколада, табачного дыма и офицерского "Шипра" гостей ... "Следующий Новый Год мы обязательно встретим с шампанским. На следующий Новый Год мы обязательнод о с т а н е мшампанское...". Как девиз семьи, как семейное заклинание. Да не в шампанском дело! Шампанское -- символ, примета того, чтов с еб у д е тх о р о ш о, что все плохое унесется в прошлое вместе с хлопком пробки, вылетающей из бутылки. Странные эти взрослые!

Отчего-то постарела бабушка, а маленький лесной гость стал осторожнее. С каждым годом я вижу его все хуже и хуже. Как в дымке. Но он приходит. И неизменны на столе -- два орешка в золотой скорлупке.

... Декабрь... На моем внутреннем календаре он бывает раз в четыре года. И оттого, наверное, все чаще случается високосным.

... Декабрь -- кишлак под Кабулом. Тридцать первое, двадцать три пятьдесят с чем-то. А мы с горы спустились, с "боевых"... У воинов Аллаха, наверное, другие праздники. И вообще для них сейчас, кажется, апрель.

– - Насели "духи" с трех сторон

С четвертой -- пропасть в преисподнюю.

Мотострелковый батальон

Встречает ночку новогоднюю, -

Устало перебирает лады Витя Верстаков. Мы сидим в расположении части -я и четверо моих запыленных пацанов. На столе-тумбочке яства: банки сгущенки, лимонада "сиси" и бутылка водки - "кишмишовки", выменянная по случаю в дукане.

... Бабушка стала совсем старой, да и серому зайчику нелегко даются его подарки. Проскакать всю Россию, всю Азию, перебраться вплавь через Речку... Зайцы плавают разве?! Да плавают, плавают! Иначе откуда взялись в кармане моей "разгрузки" два орешка в золотой скорлупке? Я протягиваю их сержанту Лещу: "Петрович, тут вот тебе... заяц с родины принес".