Глава 20

Катя

Просыпаюсь под утро от жгучей, даже болезненной жажды, такой, что каждый вдох отдается жжением в горле. За окном только начинает светать, мне требуется несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь. С трудом отрываю голову от мягкой подушки и скинув с себя оделяло, поднимаюсь с кровати.

Прохожу на кухню, наливаю воду в стакан и выпиваю залпом, чувствуя, как с каждым сделанным глотком ко мне возвращается жизнь. Взгляд цепляется за пустую тарелку, в которой еще вчера оставался большой кусок приготовленного мной ужина. Заглядываю в холодильник, но и в нем ничего не нахожу. Странно, неужели съел?

Мысли снова возвращаются к стоящей на столе тарелке, что-то не так. Лишь спустя несколько секунд я понимаю, что именно меня насторожило. Макс никогда не оставляет на столе грязную посуду.

Вроде ничего особенного не произошло, но в груди отчего-то зарождается тревожное чувство. Разворачиваюсь на пятках и иду в нашу спальню. Даже не переступая порог, понимаю, нет, скорее чувствую, что Макса там нет. Убеждаюсь в своих подозрениях, когда оказываюсь в спальне. Вокруг гробовая тишина и пустующая постель, которую, судя по всему, не расправляли со вчерашнего утра.

Он не ночевал дома.

Усмехаюсь про себя грустно. В этом весь Макс, проще ведь уйти из дома. Видимо, приоритеты он все-таки расставил. Со вздохом покидаю комнату и возвращаюсь в гостевую. Нахожу на кровати телефон и с удивлением отмечаю, что он все еще отключен. Сажусь на кровать, нажимаю кнопку «включить», стоит телефону включиться, как тут же прилетают сообщения о пропущенных вызовах от мамы, Юльки, Димы. Каждый из них звонил не менее трех раз. Не успеваю толком ничего понять, телефон в руки снова оживает и на экране высвечивается номер Юльки.

«Что-то случилось» - набатом отдается в голове.

Дрожащими пальцами провожу по экрану и снимаю трубку.

— Да, Юль, — произношу почти шепотом.

— Какого черта у тебя выключен телефон? — орет в трубку подруга, а в голосе ее отчетливо слышится зарождающаяся истерика.

— Да, что случилось-то? – не выдерживаю я, еще истерики подруги мне с утра пораньше не хватает.

— В Макса стреляли, — срывающимся голосом отвечает подруга, а у меня душа уходит в пятки. Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет из груди, по спине пробегается холодный пот, а к горлу подступает тошнота. Все вокруг перестает иметь значение. Обиды. Недосказанность. Ссоры. – Он у Астахова, я уже еду туда, за тобой послали водителя…

Не дослушиваю, бросаю трубку, срываюсь с места, обуваюсь на ходу, хватаю ключи и вылетаю из квартиры. В голове лишь одна мысль: «Только бы успеть»

Глава 21

Катя

Выбегаю из подъезда на сверхзвуковой скорости, не замечая ничего вокруг. Я должна быть с ним. Рядом. Как можно скорее оказаться возле него.

— Катя, — сталкиваюсь с чьей-то широкой грудью, слезы застилают глаза, и я не сразу понимаю, что каким-то необъяснимым образом оказалась в объятиях Матвея. Что он здесь делает? Совершенно ни к месту, вдруг, вспоминаю, что так ему и не перезвонила, но сейчас не до того, я должна быть в больнице, рядом с Максом, а все остальное подождет.

— Макс он… — пытаюсь объясниться, но язык заплетается, слова застревают в горле, — мне надо…

—Тихо, я знаю, - перебивает меня Матвей, — поехали, — хватает меня за руку и тащит в сторону стоящей неподалеку спортивной Ауди. Молча позволяю усадить меня в машину и пристегнуть ремень. Соображать у меня выходит плохо, может и хорошо, что Матвей оказался здесь в эту самую минуту.

Все то время, пока скоростная ауди рассекает дорогу, считаю долбанные минуты, теребя ремешок часов на запястье и повторяю, как мантру: «только не умирай». Господи, да я на все закрою глаза, обо всем забуду, лишь бы только он жил, лишь бы с ним все было хорошо. Сейчас, когда он, возможно, на волоске от смерти, мои обиды кажутся такими глупыми, нелепыми. Разве все это имеет хоть какое-то значение?

Я не могу его потерять, за прошедшие несколько недель он стал для меня всем, жаль, что для того, чтобы это понять, мне потребовалось заплатить столько высокую цену.

— Перестань его хоронить раньше времени, — рявкает Матвей, когда молчаливые слезы перерастают в тихие всхлипы, ничего не могу с собой поделать, даже мысль о том, что Макса может не стать — убивает. Душа наизнанку выворачивается, дыхание сбивается, а легкие горят, будто в них огонь полыхает.

Стоит Матвею припарковаться возле клиники, дергаю нервно ремень безопасности трясущимися от волнения руками, но механизм никак не хочет поддаваться, словно все вокруг против меня. Внутри зарождается истерика, я должна быть там, а я даже с несчастным ремнем разобраться не могу. Тереблю бестолково металлическую скобы, пока теплые руки не ложатся поверх моих ладоней и не отводят их в стороны. Матвей в считанные секунды справляется с многострадальным замком и высвобождает меня из его плена.

— Пошли, — произносит друг, помогая мне выбраться из машины. Не помню, как преодолеваю расстояние до входа, лишь быстро перебираю ногами, пока Матвей ведет меня по коридорам, явно зная, куда идти. Все вокруг сливается в одно большое пятно, а мысли мои уже давно не здесь, они там, рядом с раненным Максом.

Матвей останавливается у двери в одну из палат, а я глупо перевожу взгляд с него на ту самую дверь. Разве Макс не должен быть в операционной? Почему мы здесь?

—Иди, — друг открывает передо мной дверь, вталкивает в палату, и я буквально врываюсь внутрь.