— Да откуда ж Яне-то знать! Ты вот знаешь, где мой дядя Миша живет?

— В Пензе.

— А дядя Федя?

— А кто это?

— Вот видишь, и она не знает. Андрей, подожди две недели.

— Ладно, пока.

«Дядя, дядя, где же ты дядя? Она говорила, у нее три дяди, многовато. Янка горой за подругу, ясный пень, моему другу не скажет. А интересно, кто у нее еще подруги? Какая-то Наташа под Богучаром? А еще? Надо было расспрашивать, пока возможность была… Римма! Эта, с капкейками и маникюром, чика Стасика! Если она позвонит Марине и все как бы мимоходом расспросит?!» Андрей заснул, полным надежд.

С трудом дождавшись выходных, Андрей поехал на дачу. Разомлевший от жары пятничный вечер навевал дремоту. Дача словно заснула, погрузившись в былое, и напоминала присевшую на завалинку старушку. Ветхими казались и давно некрашеные стены, и облезлые рамы, и оббитая по краям бетонная дорожка и только подновленные Мариной перила блестели свежестью. «Помиримся, ремонт начну».

Андрей кинулся проливать подвявшие всходы и даже прошелся тяпочкой в междурядье, выловил из бочки забытый арбуз. «Надо же, не испортился».

— О, приехали, наконец-то! — выглянул из-за забора дядя Гриша. — А я гляжу — жара, поливать надо. Уж хотел через тын шланг перекинуть.

— Работа, некогда было, — буркнул Андрей.

— А где ж твоя? — дядя Гриша окинул бдительным взором дремлющую дачу Деминых.

— К дядьке погостить уехала, — отвел глаза Андрюха.

— Родня — это святое, и моя укатила к сестре в Липецк. Свобода. Может завтра на рыбалку рванем, у меня там прикормлено?

— Нет, дядь Гриш, в другой раз. Угощайтесь, — протянул он арбуз через забор, чтобы подсластить старику отказ.

— Ну, зайди, хоть по рюмашке опрокинем.

Перепев (а вернее переорав) с соседом весь репертуар советской эстрады, на нетвердых ногах Андрей вернулся домой за полночь. Схватив телефон, он без всякой надежды набрал номер Марины:

— Алло, — вдруг услышал он.

— Марина! Марина! — заорал Андрей так, что, наверное, слышно было и на улице. — Марина! Я тебя лю-блю, я так тебя люблю.

— Андрей, ты пьяный? — прилетело изумление, смешанное с разочарованием.

— Немного, по маленькой с дядей Гришей опрокинули. А я твои кабачки полил, наши кабачки, и коту этому наглому сметаны вынес. Он тоже скучает.

— Андрюша, я видела ту фотографию, — Андрей услышал сдавленные рыдания, — я… я желаю вам счастья, прости, что я влезла в ваши отношения… я же не знала, ты поэтому на меня так обиделся, да? Объясни ей, что это я все придумала, как было, только я виновата, — и опять всхлипы. — Будь счастлив.

— Марина, какая фотография?! Марина, я только с тобой счастлив. Марина, вернись! — но на том конце уже отключились.

Через пьяный угар до Андрея очень медленно доходил смысл ее слов: «Какая-то фотка, вам счастья — это мне и кому? Чего там она себе еще напридумывала». Дозвониться повторно он не смог.

Пробудившись утром и мучаясь от жестокого похмелья, Демин никак не мог понять — приснился ему разговор с Мариной или нет. «Да, конечно, приснился. Фотка какая-то, я и не фотографировался ни с кем. Пить надо меньше».

Сбивчиво объяснив Степику, что ему срочно нужна помощь Риммы, Андрей потянул его к девушке. Жизнерадостное рыженькое чудо окинуло Андрюху насмешливым взглядом:

— Ну и чего ты там натворил, засранец? — ласково улыбнулась Римма.

— Наорал случайно, а она взяла и ушла, и трубку не берет, и на эсемески не отвечает, и в друзья не принимает.

— Понятненько.

— Римм, ты расспроси так аккуратно — где она. И главное адрес поточнее.

— Ох, не стоит, наверное, ну ладно.

— Марина твоя не дура, сразу догадается, что ты рядом стоишь, — влез Степка.

— Не догадается, — промурлыкала Римма, — главное — не лезьте.

Она достала большущий, весь в стразах, золотой телефонище (таким и убить можно), наманикюренным ногтиком полистала адресную книгу.

— Вот, сейчас… Привет, Марин.

Андрей вздрогнул, ну как это у всех так легко получается дозвониться, а у него нет?

— Чем занимаешься? Из моря вышла? Везет.

«Море?! Она на море!»

— А твой у нас сейчас был, — продолжала Римма, Андрей возмущенно замахал рукой, но рыженькая показала, мол, все по плану, — вид помятый, бухает, наверное, очень расстроен. Представляешь, предлагал мне позвонить тебе и выспросить — где ты, но я отказала, правильно? Вот и я так решила, раз ты не говоришь, значит есть повод. Марин, а может простить, уж очень каялся? Другая есть? — Римма сердито уставилась на Андрея, тот, выпучив глаза, отрицательно замахал головой. — Вот козел! Не козел? Хороший? Ну, я не знаю тогда. А с чего ты взяла, что другая? Фотку видела?