Много всякой чертовщины

В жизни встретится не раз.

Не забыл ведро, где слёзы. –

В нём предательства букет.

Пусть их в лёд скуют морозы,

Пусть завянет пустоцвет.

Этот груз нести далече.

Путь пройду и скину с плеч.

А пока зловещий кречет

Хочет к "лешему" завлечь.

Знаю, близко поле счастья:

Вот виднеется просвет.

Сердце рвётся вновь на части,

А его всё нет и нет.

Одолел я брод и рощу,

Все зловещие места:

Вижу, стелется как площадь

Поле счастья во цветах!

…Прошептал: "Господь, спасибо,

Что дышу, и я живой".

И сгорел огнём вдруг синим

Этот груз над головой.

Я – не первый сын России,

Не последний, дай-то Бог:

Не опустим глаз в бессилье –

Духом крепок наш клинок!

Не блистая в шумной славе,

Я, за люд честной склонясь,

Закалю по воле нрава

В этих строчках правды вязь.

…Кто-то властью недоволен,

Кто-то молится, кто пьёт.

Журавель над русским полем

Песню жалобно поёт…

В сердце дух живёт бунтарский,

И неведом нам покой.

Я манер свой хулиганский

Развяжу одной рукой!

Я – за Русь, за правду слова,

За великий наш народ!

Пыль в глаза для нас – не ново,

Что кидает этот сброд!

За спиной смеётся смело,

С жиру бесится, поёт

Чужеземец очумелый:

Мол, Россия пропадёт.

«Вот вам «шиш!» – кричу, – славянский!

За Россию постою,

А со мной народ крестьянский!

Не осилишь рать мою!"

Крик души на колокольне,

На облезших куполах.

Тает снег в раздольном поле,

Как душа моя в слезах.

Я Россию воспеваю,

А они в позор – лицом.

Вновь рубаху залатаю,

Подвяжуся пояском.

…Обниму берёзку силой,

(Я признаний не боюсь)

И скажу: «Люблю Россию,

Как любил Есенин Русь!»

Трещало небо. Не смолкали позывные,

Шипел эфир, а значит, где-то был обрыв…

И будто волки за рекой "Катюши" выли,

Но били мимо… А потом – хлопок и взрыв!

Истошный голос пробивался сквозь помехи:

– «Гранит»! Ответь «Топазу»! Ну,"Гранит», «Гранит»!

Трещали дзоты от бомбежки, как орехи,

И воздух плавленый был пулями прошит.

И артобстрел. Нам так нужна была подмога.

Пропала связь. Но было поздно отступать…

И обезумевший связист кричал с тревогой:

– «Топаз», ответь «Граниту»! Ну, ети их мать!"

«Топаз» молчал. Рычали "Тигры" за деревней,

Скулили "Мессеры". Мы были в западне.

В ушах звенело, и уже сдавали нервы,

И всё горело в сокрушительном огне.

Пылала ночь. А утром тучи грозовые

Пролили дождь. Тогда погиб наш целый взвод…

И навсегда замолкли в трубке позывные,