— Сэр, воспользуйтесь фильтрами.

— Сейчас… чёрт, Кумо, сам рули… и картинку достраивай, глаза слезятся.

— Процесс активирован, сэр.

Нехитрая уловка сработала — оптические фильтры отсекали части спектра одну за одной, и внутреннее строение артефакта проступало всё чётче с каждым мгновением. Ну а когда «мини-гекс» объявил о завершении процесса, неведомая хрень превратилась… в чуть менее неведомую. И больше всего она походила на самый обычный клубок ниток. Разве что нить не грубая шерстяная, и даже не шёлковая, а… паутинная, что ли. Ну и клубок не очень плотный, между витками явные просветы. И вся эта конструкция мерцала и вращалась вокруг смещённого центра тяжести, вызывая при пристальном взгляде свербение внутри черепа…

Не знаю, как долго я пялился на живущую странной жизнью хреновину, но лично мне показалось, что залип минимум часа на два. Отвести взгляд никак не получалось — объект завладевал вниманием, неуловимо изменяясь каждое мгновение, порождая всё новые и новые затейливые узоры. Помню, отец как-то в детстве мне показал свою коллекцию антиквариата, вернее, малую её часть, которая лишь и могла заинтересовать мальца — старинные игрушки. И среди них затесался детский калейдоскоп… тогда я выпал из реальности примерно вот так же. И вывести меня из восторженного транса смог лишь строгий отцовский окрик. Опять же, прямо как сейчас. Правда, вместо отца о себе напомнил Кумо:

— Артефакт излучает в электромагнитном диапазоне, сэр.

— Но… он же движется… — ожил я. — То есть это не только я вместе с обшивкой кручусь, но и эта хрень тоже… в ту же сторону, но медленнее. И мотыляет её. А мы предполагали, что тут постоянный магнит…

— Не вижу противоречия, сэр. Переменное магнитное поле порождает переменное электрическое поле.

— Но… зачем тогда раскручивать станцию? Поставил блок обмоток, и готово — электричество в сети!

— Для обеспечения притяжения, сэр.

— А почему тогда она была обесточена?

— Видимо, ваши предки применили комплексный подход. Да и в движении артефакта прослеживается упорядоченность, сэр. Но всё равно это не постоянный магнит. Артефакт источник переменного магнитного поля.

— Чёрт… в ушах свербит… и зубы ноют…

— Воздействие электромагнитных волн не всегда безопасно, капитан Заварзин.

— Надо валить отсюда, что ли?

— Желательно, сэр.

— Нет, ищем… остальных.

— Да, сэр.

Что-то он подозрительно покладистый… впрочем, пофиг. Дело есть.

В некоторых случаях я проявляю излишнее упорство. Как говорит Лизка, упрямый, как десяток гексов. Но здесь и сейчас только это крайне сомнительное качество и помогло мне довести начатое до конца — убив ещё минут сорок, я всё же отыскал всех членов последнего экипажа станции. Стоит отметить, что попотеть пришлось изрядно — тела разметало довольно далеко от входа, хотя изначально они явно концентрировались поблизости. Переместив же экипаж в «трубу», я тщательно задраил люк, ведущий в «сферу», и уселся на «пол», бессильно прислонившись спиной к «нижней» стенной панели. Оказалось даже удобно, поскольку та располагалась под углом сорок пять градусов к «полу». Даже свербение чуток стихло, равно как и отпустило нервное напряжение, хотя к концу возни с трупами казалось, что они вот-вот «оживут» и примутся на меня пялиться с укоризной, мол, чего же ты, изверг, творишь? Это в лучшем случае. А в худшем сожрать попробуют. Вот такие вот затейливые глюки. Сейчас же стало настолько хорошо, что даже наличие мёртвых тел меня совсем не напрягало — внутренне «перегорел», причём окончательно. Ну а кто бы не «перегорел», насмотревшись подобного? Все они, и мужчины, и женщины, и белые, и чёрные, и иные, умерли в беспамятстве по той же причине, что и «чёрный брат» — от удушья. Только, в отличие от Большого Майка, в бессознательное состояние они пришли не от ударов о стенки «сферы», хотя их всех без исключения порядочно приложило, если судить по следам, а от того самого белого порошочка, что обнаружился у лаборанта на тушке, а у всех остальных — в дыхательных путях…

— Сэр, вы себя нормально чувствуете?

— Офигенно…

— Активировать аптечку?

— Иди на хрен…

— Сэр?..

— Кумо, не до тебя… дай отдышаться и собраться с мыслями. И вообще, я, кажется, понял, что здесь произошло.

— Массовое убийство?

— Очень смешно, блин! — вызверился я, но почти сразу же «сдулся», как проколотый воздушный шарик. — Нет, я про… вообще. С самого начала.

— Любопытно послушать, капитан Заварзин.

— А сам не поделишься версией?

— Предпочитаю, как выражается механик Мягков, не лезть поперёк батьки в пекло.

— С каких это пор, э?! — довольно похоже изобразил я Рина. — Ладно, слушай… с чего бы начать?

— Рекомендую с самого начала, сэр.

— С самого начала? Тогда с артефакта. Знаешь, что это?

— Предполагаю. Но предпочёл бы выслушать вашу гипотезу, сэр.

— Это одномерный объект, свёрнутый в локальном объёме пространства, поэтому и выглядит, как «клубок». Если позволишь, овеществлённая «суперструна». И она, похоже, замкнута сама на себя, то есть «конец» соединён с «началом».

— Я пришёл к аналогичному выводу, капитан Заварзин. Но?..

— Да, есть это самое «но». В момент постройки станции артефакт… пребывал в ином состоянии. На эту мысль меня навели «мембрана» и система энергоснабжения станции, основанная на принципе простейшего генератора переменного тока. То есть объект в «сфере» имел иную конфигурацию и ярко выраженные полюса магнитного поля. А сейчас не имеет. Помнишь мою гипотезу насчёт «мембраны»?

— Конечно, сэр.

— Я думаю, тогда её тоже не было. И корабли обеспечения имели свободный доступ к станции. Следующий факт: «призраков» нет. Сейчас. Но тогда они были. И это именно что энергетическая форма жизни, способная взаимодействовать с электронными схемами нашей вычислительной техники. Следующее предположение напрашивается само собой: их источник — тот самый артефакт. Который сейчас таковым не является, потому что ты не подвергся внешнему воздействию, хотя используешь беспроводные протоколы связи. Точно так же нет никаких проблем и с «Набатом». Ты слушаешь, Кумо?