«В самой первой, библейской, люди были созданы из глины и грязи, которую затем разумный Бог наделил своей душой, «объясняя» наш интеллект – по крайней мере, грамматически. Изобретение гидравлической техники в III веке до н. э. привело к популяризации гидравлических моделей человеческого интеллекта. Метафора сохранялась более шестнадцати столетий. К XVI веку были разработаны автоматические механизмы, приводимые в движение пружинами и шестерёнками; они наконец вдохновили ведущих мыслителей того времени, таких как Рене Декарт, на гипотезу о том, что люди представляют собой сложные машины. В XVII веке британский философ Томас Гоббс предположил, что мышление возникло из-за механических колебаний в мозге. В середине XVIII века немецкий физик Герман фон Гельмгольц, вдохновленный достижениями в области связи, сравнил мозг с телеграфом.

В 40-х годах прошлого века мозг по принципу работы был сравнен с компьютером, при этом роль хранилища была отдана самому мозгу, а роль программного обеспечения – нашим мыслям».

«Но и метафора человеческого мозга, построенная на обработке информации (IP-метафора), безусловно, в какой-то момент будет отброшена – заменена или очередной метафорой, или истинным знанием», – говорит американский писатель, доктор в области психологии Роберт Эпштейн (Robert Epstein) [3].

Он целый год опрашивал именитых учёных: могут ли они объяснить разумное человеческое поведение без отсылок к аспектам IP-метафоры об обработке информации. Они этого сделать не смогли. Они понимали, в чём проблема, и не открещивались от задачи. Но не могли предложить альтернативу. Другими словами, IP-метафора «прилипла» к нам. Она обременяет наше мышление словами и идеями настолько серьёзно, что у нас возникают проблемы при попытке что-либо понять. В то время как компьютеры и в самом деле сохраняют точные копии информации, которые могут оставаться неизменными на протяжении долгого времени, даже если сам компьютер обесточен, наш мозг поддерживает интеллект, только пока мы живы.

Лично нам больше нравится замена IP-метафоры сразу на истинное знание. Ниже приводим определение истинного сознания.

«Истинное сознание – это сознание, отражающее реальность Мира в бесконечном времени и пространстве, это сознание, позволяющее жить вечно и вечно развиваться. Это структура, позволяющая душе управлять телом. Душа, материальной частью которой является тело, через структуру сознания взаимодействует с реальностью. Но есть также взаимодействие между телом и клетками этого тела. Это взаимодействие осуществляет тоже сознание, но это уже клеточное сознание. В широком смысле, сознание – это структура, объединяющая духовную и физическую материю. Изменением сознания можно преобразовывать дух, а значит, воспроизводить действия, то есть события» И. В. Арепьев [4].

В настоящее время уже целый ряд когнитивистов абсолютно отрицает представление о том, что деятельность человеческого мозга схожа с работой компьютера.

Энтони Чемеро из Университета Цинциннати пишет: «Как бы ни старались нейрофизиологи, они никогда не найдут в мозгу копию пятой симфонии Бетховена или копии слов, изображений, грамматических правил. Чувства, рефлексы и механизмы обучения – это всё, с чем мы рождаемся. Но есть и то, с чем мы не родились: информация, данные, правила, программное обеспечение, знания, лексикон, представления, алгоритмы, программы, модели, воспоминания, образы, обработка, подпрограммы, кодеры и декодеры, символы и буферы. Мы не просто не рождаемся с этим – мы это в себе не развиваем. Никогда».

Распространено мнение, что мы, как компьютеры, осмысляем мир, осуществляя вычисления над его мысленными образами. Чемеро описывает другой способ понимания мыслительного процесса – он определяет его как прямое взаимодействие между организмами и их миром».

Прекрасный пример приведён Майклом Макбитом, работающим в Университете штата Аризона, в статье, опубликованной в 1995 году в Science:

«Согласно IP-подходу, игрок должен сформулировать приблизительную оценку разнообразных изначальных условий полёта мяча – силу воздействия, угол траектории и всё такое прочее, – а затем создать и проанализировать внутреннюю модель траектории, которой, скорее всего, должен следовать мяч. После чего он должен воспользоваться этой моделью, чтобы непрерывно направлять и вовремя корректировать свои движения, направленные на перехват мяча».

Но человек не компьютер.

Макбит и его коллеги дали простое объяснение: «Чтобы поймать мяч, игроку нужно всего лишь продолжать двигаться так, чтобы постоянно сохранять /визуальную/ связь применительно к основной базе и окружающему пространству (технически – придерживаться линейно-оптической траектории). Это может показаться сложным, однако на самом деле это предельно просто и не подразумевает никаких вычислений, представлений и алгоритмов» [3].

Собственно, это и есть та неуловимая суть, которая лежит в основе технологии театра ДИКЛОН и которую Кретов сформулировал так: «Прямое взаимодействие между внутренним пространством тела и внешним, окружающим его миром, которое полагает продолжение движения в строгом соответствии /тождестве/ с наработанными паттернами собственной базы архива движений».

Определение когнитивистов подтверждает один из законов Диклона: «запрет на волю в движениях». Ибо основной принцип волевого поведения – обособленность от влияния окружающей среды. А это – фикция.

Что такое «паттерны собственной базы архива движений»? КАК они нарабатываются нами? Об этом поговорим достаточно подробно в следующих главах.

Почему «продолжение движения» должно быть в строгом соответствии, другими словами, в тождестве с «наработанными паттернами собственной базы архива движений»?