Они вошли в великолепные железные ворота, сейчас всегда открытые, и быстро зашагали по траве.

Парк был точно таким, каким он видел его во сне: огромные голые деревья, мертвая листва под ногами, бледный блеск реки справа, лес слева, в котором изредка мелькали фонтан или статуя.

Было очень холодно, небо заволокло облаками, от реки начал подниматься туман, постепенно затягивая все вокруг. Создавая призрачную атмосферу его сна.

— Мы можем заблудиться, — сказал он.

— Нет. Я хорошо знаю эту дорогу.

— Знаешь дорогу?

— Когда я был мальчиком, я жил в Сен-Клу, — сказал Рене.

Они шли медленно, закутавшись в пальто, поскольку от реки тянуло холодом.

Клод думал об Амброзине, пока все его мысли не сосредоточились вокруг этого единственного образа.

Здесь они гуляли, рука об руку, довольно часто; рядом располагался ее дом… и ее могила.

Казалось, он видит ее в каждом промежутке между деревьями — Амброзину, ее прекрасные волосы, словно бы растворяющиеся в тумане.

Внезапно перед ними возникла огромная чаша высохшего фонтана и статуя позади нее. Рене остановился, чтобы поправить пряжку на туфле.

Клод не думал сейчас о своем сне, но у него появилось ощущение, что все это происходило с ним раньше. Глядя на Рене, он пробормотал себе под нос, точно безумный: «Какое невероятное совпадение!»

Рене выпрямился и положил руку на плечо друга.

Его плащ немного распахнулся, и Клод увидел на нем новый костюм, темно-зеленый, с темно-зелеными прожилками, и снова пробормотал: «Какое невероятное совпадение!»

— Я хорошо знаю эту дорогу, — повторил Рене и повел его, точно слепого, сквозь колышущийся туман.

Спустя несколько мгновений они уже стояли на окраине парка перед обветшалым, заброшенным домом Амброзины — таким, каким он видел его, с сорняками в саду и кустом ежевики перед дверью.

Они приблизились.

— Теперь, раз уж мы здесь, — сказал Рене, — почему бы нам не заглянуть внутрь?

Сказав так, он сорвал одну из гнилых ставней и забрался внутрь.

Клод последовал за ним, точно загипнотизированный.

Они оказались в сырой, унылой, пустой комнате — точно такой, какую он видел во сне.

Клод взглянул на Рене и увидел, как изменилось выражение его лица.

— Значит, это ты убил ее? — тихо спросил он.

— Разве ты об этом не догадывался? — спросил Рене. — Я любил ее, а она любила меня, пока не появился ты. И тогда я возненавидел вас обоих. С тех пор я словно обезумел; наверное, так же как и ты, со своими видениями.

— Ты убил Амброзину! — еле слышно воскликнул Клод.

— А твой сон подсказал мне, как убить тебя.

Клод начал смеяться.

— Ее прекрасные волосы… Если бы можно было вскрыть могилу, и увидеть их снова… пышные волосы вокруг ее головы, точно подушка… — Он взглянул на Рене, чье бледное, искаженное лицо наливалось злобой, лишающей какой-либо надежды.

Клод даже не прикоснулся к оружию, бывшему у него; он упал на колени, сложил руки и замер в молитвенной позе, бормоча что-то бессмысленное.

Рене выхватил нож, которым убил Амброзину, и бросился на него.

СЕРАЯ КОМНАТА

The Grey Chamber (1929)

неизвестный автор [перевод с французского Мэрджори Боуэн]

Молодой Блендау направлялся в Италию в свите немецкой принцессы, у которой служил секретарем. Прибыв в некий город на севере Германии, где принцесса решила задержаться на несколько дней, он получил разрешение посетить некоего господина Ребмана, занимавшего в то время должность управляющего в королевском поместье, находившемся неподалеку. Этот джентльмен жил в нескольких милях от города, в котором остановились принцесса и ее поезд.

Они вместе учились и не виделись с четырнадцати лет; их последняя встреча состоялась семь лет назад. Поэтому Блендау решил сделать сюрприз своему другу и его семье, а поскольку прекрасно знал местность, то взял лошадь и отправился в одиночку через лес, несмотря на зимнее время.

Утром погода была очень хорошей, но днем он заметил, что небо затягивают тучи, а к вечеру пошел сильный снегопад. Это сильно задержало Блендау; на дороге образовались заносы, крупные хлопья снега били в лицо и слепили глаза, так что он не мог как следует править лошадью; несколько раз он сбивался с пути, и хотя рассчитывал добраться до дома мистера Ребмана вскоре после полудня, он оказался там только к девяти часам вечера, продрогший и измученный, сделав крюк в двадцать миль.